Метафизик 1 - Андрей Дичковский
— Конь на «цэ» три.
Рапира и трость со звоном сталкиваются в воздухе, однако потом не расходятся, как обычно, но остаются рядом, словно стремясь сплестись друг с другом в пылких объятьях. Вывернув локоть, я пытаюсь продавить Кудряшку, но и он отвечает тем же — мы стоим в одном положении и, скрестив оружия, сосредоточенно пыхтим. Кажется, по моему лбу начинает струиться пот. Вспышки боли в спине мешают концентрации.
— Слон «цэ» пять, — выдавливает из себя мой противник.
Я понимаю: он тоже начинает уставать. Нужно этим воспользоваться. Я черпаю силы из резервов организма и мало-помалу принимаюсь уводить его рапиру в сторону и вниз. Мой маневр практически увенчивается успехом, когда напряженное лицо Кудряшки озаряется ледяной улыбкой. Я чувствую неладное и в то же время понимаю, что уже ничего не смогу изменить.
Кудряшка ловко высвобождает свою рапиру крутящимся движением, вынуждая меня чуть утратить равновесие, и тут же скользит вокруг меня против часовой стрелки. Я пытаюсь развернуть корпус и принять защитную стойку, но в этот момент Кудряшка ловко перебрасывает рапиру из правой руки в левую. Заостренное лезвие, что мгновением назад целилось мне в левый бок, теперь стремительно несется в направлении моего правого плеча, и я вынужден смириться — противник меня подловил.
В полуобороте я пытаюсь выставить трость наперерез чужому клинку, но движение выходит поспешным, корявым. Мне удается немного сбить рапиру с курса, и все же сверкающее в лучах солнца лезвие распарывает чуть выше локтя ткань моего костюма и царапает кожу; не сильно глубоко, но все же довольно чувствительно. Студенты радостно вопят.
«Демоны. Вот теперь Кайядан и девушки меня точно прибьют».
Разозленный на самого себя, я отскакиваю назад, к ряду раскидистых платанов, и, выставив вперед трость, перевожу дыхание, параллельно восстанавливая в памяти позицию. Итак, Кудряшка вывел слона… Нужно как-то атаковать.
Некоторое время, пока невероятно довольный собой Кудряшка кружит рядом со мной, я выбираю между ходом пешки «дэ» и усилением позиции коня с «цэ» три, и, наконец, решаюсь:
— Конь на «дэ» пять.
Кудряшка улыбается, причем улыбается настолько противной улыбкой, что я с трудом подавляю желание сорваться с места, чтобы зарядить кулаком в его нахальную рожу. Вероятнее всего, Кудряшка именно этого от меня и ждет. Ничего. Я умею контролировать эмоции. Не идеально и далеко не всегда…, но все же умею.
— Ферзь бьет «бэ» два, — насмешливо бросает Кудряшка.
Он продолжает проверять мою оборону колющими и рубящими выпадами, но уже без былого энтузиазма. Почему? Он вымотался? Нет, не похоже. Просто хочет растянуть удовольствие? Но сюда вот-вот явятся преподаватели, после чего наш поединок быстренько свернут. Нет, дело в чем-то другом…
Увернувшись от очередного укола, я ухожу в сторону, и моя спина простреливает болью. Я морщусь и, тяжело дыша, принимаю низкую защитную стойку. В эту секунду что-то меняется в лице Кудряшки — как если бы он убедился, что его замысел сработал… Но что за замысел? Он оставил на мне всего-навсего царапину. Не думает же он, что…
Так, минуту. Когда Кудряшка подловил меня пару минут назад, он почти наверняка мог нанести мне куда более опасный удар… Но он как будто вполне удовлетворен и оставленной царапиной. Это могло иметь смысл только при одном условии…
Что лезвие рапиры было смазано ядом.
Я с тревогой сглатываю подступивший к горлу ком. Прав я в своей догадке или нет, но нужно что-то предпринимать — как минимум на поле шахматного боя. У меня подвисают обе ладьи, и в любой другой ситуации я принялся бы их спасать.
Но не сейчас.
— Слон на «дэ» шесть, — говорю я, глядя Кудряшке в глаза.
Тот весело подмигивает мне и атакует стремительным выпадом:
— Слон бьет «жэ» один.
Я отражаю тростью первый удар, потом второй, затем отступаю еще ближе к деревьям, не переставая размышлять о сложившейся ситуации.
Если я прав, и лезвие рапиры действительно было смазано ядом… почему со мной не происходит никаких изменений? Наверняка я уже должен был почувствовать слабость, сильную боль в мышцах, ломоту в костях, а то и что похуже. Но ничего этого нет. Еще не пришло время? Но Кудряшка глядит на меня так, как будто я должен вот-вот рухнуть…
— Кончай уже с ним играться! — кричит Кудряшке один из его приятелей. — Давай так: за каждую проделанную в нем дырку я выставляю вечером одну бутылку красного керуанского.
Последние несколько минут я старался пропускать комментарии «болельщиков» мимо ушей, но эти слова почему-то проникают в самые глубины моего сознания. За каждую проделанную в нем дырку… выставляю вечером одну бутылку…
В этот момент до меня доходит.
Болотная настойка! Ну разумеется! Как там говорила Лиара? Минэтоко запрещал нам пробовать болотную настойку… Говорил, что ее стоит пить только в качестве противоядия… А ведь я проспиртован настойкой с ног до головы. У яда попросту не было ни единого шанса подкосить меня…
И тут я словно прозреваю — мне становится понятно, как именно я могу попробовать урвать победу у лорда Кудряшки. Опять же, идея тесно сопряжена с риском… Однако я и без того поднял все возможные ставки до заоблачных высот. Что ж, пришла пора поднять их до стратосферы.
— Пешка «е» пять, — объявляю я, оставляя беззащитной вторую ладью.
Я чуть пошатываюсь и, придерживаясь левой рукой за ствол платана, делаю атакующий выпад, медленный и неточный — Кудряшка с легкостью отражает удар и оскаливается:
— Что,
