Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты - Владислав Чернилевский
– Ты ведь мог просто взять его с собой? – прошептал Алексей Георгиевич.
– Не мог. Не мог! Она забирала его каждый раз. Мы засыпали ночью в одной комнате, а утром он пропадал. За ним приходили жуткие тени и проносили его сквозь зеркала, чтобы отнести матери. Его хватала стая ворон, они цеплялись за детскую кожу своими острыми когтями и уносили через небо к ней. Она не отдавала его. Она тащила его в Ад так же, как утащила до этого своих дочерей!
– Она мать…
– Хватит! Оставь эти бессмысленные слова. Если ты и правда любил ее и считаешь, что любил ее больше, чем я, так спаси ее сына. Сделай то, что давно уже должен был сделать! Просто убей ее. Убей, чтобы она не пришла за Гором и не забрала его с собой. Иди и реши проблему. А мы – пошли спать.
Отец положил руки на плечи сына и повел его в комнату. Алексей Георгиевич достал пистолет и выстрелил. Пуля пробила тело старика между лопатками, прошла над головой мальчика и остановилась в противоположной стене. Максим упал на колени и прохрипел:
– Сынок…
Ответа не последовало. Мальчик застыл над отцом с каменным лицом. Жалость, сожаление, страх во взгляде ребенка? Я не увидел ничего из этого. Когда Максим сполз по телу сына на пол, начальник службы безопасности подошел к старику и сделал еще один выстрел – контрольный. Затем Алексей Георгиевич взял Гора за руку и посмотрел на нас.
– Какого… ты творишь? – только и смог выговорить я.
Начальник службы безопасности ответил не сразу. Он сначала возвратил пистолет в кобуру, посмотрел на тело друга и только затем сказал:
– Я сделал то, что должен был сделать. Как он и просил. И не нужно ждать, когда тебе выстрелят в спину. Стреляй первым! Разве ты этого еще не понял?
Я поморщился, но не смог придумать ответ на выпад. Подумал о том, что загнанных лошадей пристреливают. Фраза наполнена состраданием, но если заменить лошадь другим животным, например, волком, она приобретет другой смысл. Загнанных волков пристреливают, не правда ли? Я не испытывал от расстрела Максима восторга возмездия, но то облегчение, которое его смерть доставила, меня пугало. Если так легко решить проблему убийством, то как остановиться убивать?
Но ни одну из этих мыслей я не произнес вслух. Вместо этого спросил:
– Как понимаю, кроме тебя, в Лаборатории теперь больше никто не знает о Селене?
Начальник службы безопасности утвердительно кивнул.
Хорошая новость. Значит, никто не будет искать Пленницу белой комнаты, чтобы вернуть ее обратно в заточение.
– Когда мы пойдем искать сестру? – спросил мальчик.
– Нам нужно найти маяки и провести ритуал изгнания, чтобы вернуть твою сестру из Лабиринта, – ответил я.
– Тогда поехали в центр. Там осталось два зажженных маяка: Рогатый и Привокзальная гостиница.
Рогатый и Привокзальная гостиница – так назывались небоскребы мегаполиса. Я знал, где находятся оба здания, расстояние между ними составляло километра три. Ехать на автомобиле минут сорок, но этого времени у нас не было.
– Гор, где ключи от машины? – спросил Алексей Георгиевич.
Очевидно, Максим владел автомобилем, и начальник службы безопасности решил воспользоваться имуществом мертвеца.
– Зачем? На метро будет быстрее! – возразил Гор.
– Из Городка в центр не ходит метро. Его тут просто нет, – сказал я.
– Есть. Вы просто не знаете, где искать, – не согласился мальчик.
Я предполагал, что он мог иметь в виду. На центральных улицах Городка стояли странные вентиляционные шахты. Городские легенды выдвигали разные версии, куда они вели – в подземные убежища, к адронному коллайдеру и… к секретной правительственной ветке метро, связавшей научные институты Городка с правительственными учреждениями и заводами мегаполиса.
– Если это правительственная линия, она наверняка находится под серьезной охраной, – усомнился я в предложении ребенка.
– Это Метро Теней, – ответил Гор.
– Что это такое? – спросил я.
– Парень, это железная дорога, проходящая из Бездны к самому небу какими-то невиданными маршрутами. Даже в Лабиринте мы перемещаемся на нем, – сказал Рене.
– Давайте вы оставите пустые разговоры, и мы покинем квартиру, пока на выстрелы не приехала полиция, – раздраженно сказал Алексей Георгиевич.
Рене внимательно посмотрел на него прищуренным взглядом, а затем произнес:
– Хорошо, старик, мы и правда задержались. Только ты пойдешь первым.
Очевидно, последняя фраза означала, что Рене не доверяет Алексею Георгиевичу и не хочет, чтобы ему стреляли в спину.
Мы так и вышли из здания – Алексея Георгиевич и Гор первыми, мы следом. Но как только мы пошли по улице, разведчики с мальчиком выдвинулись вперед, прокладывая перед нами безопасный маршрут.
ГЛАВА 4. МЕТРО
Гор привел нас к заброшенному общественному туалету, расположенному в торце торгового центра. Этот туалет закрыли железными дверями почти двадцать лет назад, и уже даже старожилы забыли, что он там когда-то находился. Приезжающая в университет учиться молодежь этого факта, в принципе, никогда и не знала, зато видела загадочные железные двери. А там, где появляется неизвестность, Лабиринт соединяется с Поверхностью, рождая промежуточный этаж – Цоколь.
Мы иногда обнаруживаем его во снах. Комнаты, которых никогда не существовало в квартирах, или тайные проходы в шкафах – это все влияние Цоколя. Иногда такие образы становятся общими для множества людей, и если говорить о Городке, то его жители видели в своих снах метро, потому что они всегда мечтали о нем. Мечта встретилась с таинственными дверями, и сон поместил станцию метрополитена в заброшенном туалете торгового центра. Этот факт мог бы рассыпаться горстью плоских шуток, но нам было не до смеха. Напряжение достигло такого уровня, что любая шутка могла вызвать не смех, а кровоизлияние от выстрела в голову.
Я открыл железные двери, и мы молча вошли в вестибюль метро, всем своим нутром напоминавший старый туалет. Ядовитые ярко-желтые лампы, свисавшие на самых дешевых пластмассовых плафонах, освещали старый белый кафель, пропитавшийся желтоватым налетом извести. Хуже этого вида здесь была только вонь туалета. К счастью, около турникетов запах рельсов начинал перебивать аромат унитазов.
Мы остановились около эскалатора, спускающегося в темноту подземной станции, – внизу лампы почему-то не горели. Вместо света по ступенькам поднимался холодный, морозный ветер. Он обволакивал мокрое от дождя тело, вынуждая своими ледяными прикосновениями отойти подальше от спуска, что я и сделал. Навстречу ветру Рене отправил
