Князь Пушкин - Сергей Александрович Богдашов
— Дык сам хозяин и обрабатывал, значится,– объяснил мужчина, стоящий за конторкой и задумчиво догрызающий карандаш,– Он завсегда сам с деревом работает. Никому не доверяет.
— А могу я с ним поговорить?
— Дык нету его нынче, — развёл руками мужик, — Батюшке-царю нынче карету в Конюшенное ведомство сдает. Завтра пожалуйте, милостивый государь, ежели с хозяином поговорить желаете. Вот прямо ко обеду и приходите.
— Тимошка, ты что тут делаешь? Иди работай, — вытолкал его за двери вдруг появившийся прилично одетый приказчик, — Прошу простить, господин хороший. Стоит на минуту отлучиться, как он тут как тут. Того и гляди, из дворников в приказчики выбьется, — пошутил он, — Про какую их карет вам рассказать? Качество материалов и сборка у нас наилучшие. Если какие-то особые мысли на счёт конструкции есть, то вам лучше завтра зайти, когда хозяин на месте будет.
А ведь я приду. Интересно мне с немцем пообщаться, который дерево для карет артефактом Материи обрабатывает. Может, ему какой-нибудь ещё перл нужен? Например, для сварки металла. Так я ему могу подсобить за пару-другую карет.
* * *
Первый блин — всегда комом! Старинная русская мудрость не подвела меня и на этот раз.
Полвечера провёл с братом.
Лёвка вернулся из пансиона бегом, узнав там про состоявшуюся дуэль. Ещё бы не узнать! К нему раз десять с вопросами мальчишки подходили, а он и не знал, что говорить. Секрет? Да какой секрет, если Кюхельбекера тут же из этого пансиона уволили, и теперь место преподавателя словесности никем пока что не занято.
Пришлось и про дуэль брату рассказывать, и про то, что Кюхля не такой уж и плохой, просто человек сложный, и лишь когда мы сели пить чай, я пригласил к нам няню, и начал её подзуживать на сказки, напоминая, что и когда она мне рассказывала.
Арина Родионовна мялась и отвечала неохотно. Пришлось мне проявить инициативу — набулькать старушке немного рома в чай. Как знал, что он понадобится. Любит она это дело. Целые вечера с малолетним Пушкиным под пунш сидела, и сказания рекой лились.
Так оно и вышло. Не прошло и пяти минут, как бабуська раскраснелась, и заговорила, да так, что не остановить.
Зачем мне все эти фокусы? Тут всё очень просто — мы с Виктором Ивановичем решили опробовать самый мягкий вариант воздействия на будущего великого поэта России — Льва Сергеевича Пушкина.
Для начала попробуем подбрасывать ему нужные образы, а то и вовсе некоторые строчки авторства оригинального Пушкина. Благо, говорильная машина, в лице поддавшей няни, легко управляется моими вопросами о якобы тех воспоминаниях наших совместных вечеров. Мне остаётся лишь руководить словесным потоком, время от времени его направляя и иллюстрируя. Лёвка сначала скучал, слушая наш не совсем слаженный дуэт, но вскоре зацепился за мои слова про русалок.
— Там чудеса, там леший бродит. Русалка на ветвях сидит, — попробовал я метод нейролингвистики, подбрасывая Лёвке соответствующие образы, но не рифмы.
— Не, русалки в воде живут, — тут же начал он мотать головой, — С чего бы им на ветках рассаживаться?
— А по утрам, на рассвете, русалочки из воды выходят. Садятся на ветви, что над водой нависают, и волосы свои длинные сушат да расчёсывают, — тут же вмешалась Арина Родионовна, плавно и речитативно отстаивая когда-то созданное явление, перешедшее в сказания.
— Голые? — сразу же живо заинтересовался брательник народным творчеством.
— А вот с этим, как придётся. Какая может и в сорочке утонула, если из благородных была, а деревенские девки всегда голяком купаются, — ни на секунду не смутилась Арина Родионовна, — Вот помню, была я молодкой…
— Нянюшка, ещё чаю? — прервал я на всякий случай её откровенные воспоминания, которые порой изрядно смущали юного Александра Сергеевича.
— «Да как же ты венчалась, няня?»
— Так, видно, бог велел. Мой Ваня
— Моложе был меня, мой свет,
— А было мне тринадцать лет.
Не на пустом месте потом эти строки рождались. Рановато Лёвке знать про быт в крестьянских семьях, где всё просто и незатейливо. Мал ещё.
Как бы то ни было, а брата я на полвечера около няни удержал, дав ему по самые уши окунуться в мир русских народных сказок.
— Александр Сергеевич, лёгкий метод программирования не работает, — спустя час, с огорчением доложил мне Виктор Иванович, после того, как мы с братом разошлись по своим комнатам, — Лев Сергеевич сказаниями впечатлился, но к себе в тетрадь с черновиками совсем иное записал.
— Насколько «совсем»? — тут же вмешалась Алёна Вадимовна, появляясь в образе строгой учительницы, одетой по старой моде.
Или это она «бесстужевку» копировала, добавив к их характерному облику вполне современную оправу с простыми стёклами.
— Сами можете судить, если есть желание, — не стал мой тульпа изображать из себя литературного гуру, — Я подглядел, что он там написал.
— Так чего время тянешь, интриган? — пальцем вздела Алёна Вадимовна очки на нос, — Читай давай, и с выражением.
— Русалка, сидя на ветвях,
— Ласкает гребнем волоса.
— И леший бродит, дух бесплотный
— Дозором обходя леса.
— В тени дубрав, где свет не яркий,
— Лишь серебром звенит ручей,
— Ветра играют, словно арфы,
— В вершинах крон и тьме ночей.
— Хм, черновик, говоришь, — задумчиво покосился я на зависшую тульпу — слушательницу, ожидая её оценки.
— Для юного поэта вполне достойно, — тряхнула головой Алёна Вадимовна и тут же скрылась, явно не желая брать на себя ответственность за определение поэтической ценности пары четверостиший, записанных братом у себя в тетради.
— Что дальше делать будем, Александр Сергеевич? Пока как-то не совсем по плану поэзия пошла, — легко переложил мой тульпа на меня принятие решения.
— Ты же сам мне говорил, что Лев Сергеевич был не менее талантлив своего старшего брата, — вернул я мяч на его поле.
— Так-то оно так, но я к классическому Пушкину привык, и всё остальное не готов принять в первом чтении.
— Время у нас есть. Давай посмотрим, как современники стихотворения молодого поэта воспримут.
— То есть, пока идём по мягкому варианту? — уточнил Виктор Иванович.
— Самому мягкому в том, что касается поэзии, а вот вопросами воспитания мне придётся жёстко заняться. Иначе вырастет такой же лентяй мот и
