Хозяин Леса - Александр Лепехин
Говорит:
— Привет, красавчик. Смотрю, жертва тебе нужна, так дай, думаю, себя предложу. Верь мне, удача тебе будет!
Мирон хлопает ресницами. Хозяин склоняется ещё ниже. Гул и треск проносится меж сосновых стволов.
— Ведьма. Щедрый дар. Хорошо.
Придя в себя, Мирон подскакивает, хватает её за руку. Она разворачивается.
— Не спорь, — прижимает ладонь к его губам. — Видишь, как вышло. Беда с сапогами…
Последнюю фразу она пропевает, и на руке Мирона защёлкивается серебряный браслет. Лёгкое дуновение ветра — и вот наэтой сторонеего больше нет.
А потом Зося смотрит на Хозяина леса и делает шаг вперёд.
* * *В КПЗ попахивало, но пол и стены смотрелись на удивление прилично. Янек лежал на нарах, закрыв лицо руками. Мирон метался от двери к окошку и обратно. Пара шагов — поворот. Пара шагов — обратно. Оба молчали.
В какой-то момент Янек сел и ровным, безэмоциональным голосом позвал:
— Мирон.
Тот вскинулся:
— А, сорри… Да в жопу «сорри»! Просто прости! Бесит? Я перестану…
— Нет, — прозвучало всё тем же мертвенным тоном. — Под лампу встань.
Он слез с нар, подошёл ближе, провёл кончиками пальцев по длинным распущенным волосам Мирона.
— Не показалось. Теперь у тебя серебряные не только часы.
— В жопу часы! — рыкнул Мирон, но тут из коридора донеслись голоса. Окошко скрежетнуло, голос сержанта скомандовал:
— Руки за голову, лицом к стене. Оба!
Наручники клацнули на запястьях Мирона. Подождав, Янек снова лёг на нары и прижал ладони к лицу.
Время словно сочилось тонкой струйкой, причём не пропитывая, а старательно обтекая. В какой-то из его капель дверь в камеру грохнула, и тот же сержант проворчал:
— Калита́, на выход.
Не сразу поняв, что это о нём, Янек ещё с десяток секунд пытался нащупать грань между мирами — на этот раз метафорическую. Скользнувший в камеру вслед за сержантом Мирон подхватил его под руку и вывел в коридор.
— Я говорил с отцом, — понизив голос, рассказывал он смотрящему мимо Янеку. — Тот выбил беседу один на один, без прослушки, без записи. Боюсь представить, каких денег или связей ему это стоило. Я рассказал всё. Вообще всё. И знаешь, он, кажется, поверил. Как минимум в то, что ни я, ни ты не виновны. Он подключит лучших адвокатов и смажет все шестерёнки правосудия, до каких дотянется. А пока мы оба свободны. Ну… Подписка о невыезде. Ерунда, переживём.
Янек слушал и отвлечённо размышлял, что перед ним стоит какой-то другой Мирон, уже незнакомый ему. Этот был расслаблен, спокоен, бодр и полон сил драться. У самого Янека внутри не осталось ничего. Даже пустоты.
На улице их встретили ночь и дождь. Сентябрь наконец сбросил душное одеяло и вылез умыться. Янек подставил лицо и глубоко вдохнул, надеясь, что хотя бы прохладный осенний ветер в лёгких поможет чувствовать себя полнее. Не помогло.
На выходе из отделения обоим вернули вещи, даже саблю и ларец — видимо, и здесь сработали чьи-то связи. Выйдя на крыльцо, Мирон покрутил в руках часы. Крепко зажмурился, размахнулся… Янек положил ладонь на локоть.
— Дай.
Покатал в пальцах. Прислушался. Неожиданно улыбнулся.
— Храни. Теперь это самый мощный оберег из всех, что я когда-либо видел, — он сглотнул. — Души уже нет, душа ушла, — кадык на жилистой шее дёрнулся ещё раз. — А вот дух… Дух остался.
Вскинув на плечи тяжёлый рюкзак, Янек спустился с крыльца. Он шёл под дождём, весь осунувшийся, надломленный, но наконец выглядящий хоть немного живым. Потому что если ты жив, то после осени, переступив порог зимы, для тебя обязательно наступит весна. Как бы банально это ни звучало.
Мирон долго смотрел вслед другу. Потом застегнул браслет часов на запястье, нежно погладил циферблат. Порылся в карманах, выбросил пачку сигарет в мусорное ведро. Направился к стоящему неподалёку внедорожнику, обводами напоминавшему танк.
По стеклу хронометра мазнул свет фары, и оно сверкнуло алым яшмовым отблеском.
[1]Здесь и далее — текст песни «Душегуб» группы «Полковник и Однополчане».
