Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты - Владислав Чернилевский
Этот человек и наша последняя встреча остались в отвергнутой прошлой жизни. Они не имели права занимать место в сегодня. Я прошел мимо начальника службы безопасности без слов или жестов, будто и не знал его вовсе. Я хотел лишь дотронуться до потухшего саркофага и убедиться, что Селены внутри нет.
– Ты опоздал, Мечтатель: ее уже освободили, – сказал Алексей Георгиевич. Он узнал меня. Пусть так.
– Мне это известно, но хотел лично убедиться. Ты был здесь, когда произошло нападение на Лабораторию? – спросил я.
– Нет, не был. Иначе Ведьма, встав на ноги, первым делом убила бы меня. Ты пришел закончить то, что не успела сделать она?
– Я не убийца.
Наша вражда осталась в прошлом. Так, по крайней мере, считал я. Алексей Георгиевич когда-то распоряжался моей судьбой, почитая себя за божество. Теперь он превратился в мелкую статуэтку – неловкое движение разобьет его вдребезги. Я мог прямо сейчас расплатиться с ним за месяцы, проведенные в психиатрической лечебнице, но не стал. Мое благородство и чувство превосходства доставляли нарциссическое удовольствие. Прощение станет местью.
В разговор вмешался Рене, жаждавший действовать и уже уставший постукивать гранатометом по руке:
– Мы ищем юную леди. Можешь нам помочь: да или нет?
Алексей Георгиевич перевел взгляд с меня на незнакомца и обратно. Лезвие ножа все еще касалось его шеи, и каждое движение головой оставляло порезы. Но он не замечал их.
– Смотрю, у тебя новое начальство, – сказал начальник службы безопасности.
Я проигнорировал это восклицание и дал Рене возможность повторить вопрос:
– Да или нет?
– Да, – ответил Алексей Георгиевич.
Разумный поступок. Проигнорируй он вопрос дважды, Рене бы лично перерезал ему горло.
– Мы хотим ее остановить… – начал говорить я.
– Оставьте ее уже в покое! – воскликнул Алексей Георгиевич.
Рене не оставил восклицание без ответа. Он подскочил к начальнику службы безопасности и ударил его кулаком по лицу:
– Не перебивай, когда с тобой разговаривают!
Алексей Георгиевич не успел закрыться руками. От удара его перекосило на стуле. Рене не стал добивать. Он повернулся в мою сторону и вопросительно поднял подбородок. Урок преподали мне, а не Алексею Георгиевичу. Теперь я глава клана и не вправе позволять кому-то неуважительно относиться ко мне, ведь отношение ко мне – это отношение к клану. Я кивнул в ответ, и Рене вернулся на место, с которого сорвался. Я подождал, пока начальник службы безопасности вернется в вертикальное положение, и повторил:
– Мы хотим остановить Селену от желания заключить договор с Древними богами. Поэтому хотим знать две вещи: что здесь произошло и как нам найти девочку? Если твой ответ нас устроит, мы тебя освободим. Если нет, то… справимся сами.
– Ты, должно быть, считаешь себя сейчас крутым. Но тебе не идет быть плохим парнем – не похож. Лучше бы ты остался хорошим программистом.
Рене вновь посмотрел на меня суровым взглядом. Его сжатые губы требовали от меня, чтобы я вел себя как глава клана, а не как строптивый школьник. Я готов подчиниться этому правилу.
– Скажу банальность, но твое время прошло. Тебе доверили простую вещь – не дать сбежать девочке из заточения, и ты с ней не справился. Эту ошибку не простят. Поэтому не трать силы на то, чтобы что-то доказывать. Все, что ты можешь сделать, ты должен сделать сейчас, пока твоя звезда окончательно не потухла, – сказал я.
И вдруг тон Алексея Георгиевича изменился. Я не ожидал, что на него так подействует моя речь. Начальник службы безопасности опустил голову и тихим, мягким голосом заговорил:
– Всегда хотел, чтобы она сбежала. Ее спасение должно принести мне конец, но я рад, потому что всегда любил ее мать – Астарту. Хочешь знать, как она сбежала? Я расскажу: напали с двух сторон. Язычники снаружи, а молодой аспирант, Игорь, изнутри. Я следил, чтобы никто не спал в Лаборатории, но оказалось, что девочка проснулась и теперь могла общаться даже с бодрствующими. Язычники расстреляли охрану, а Игорь вынул девочку из саркофага и вынес ее на руках к Поверхности. Что происходило за пределами Лаборатории, я не знаю. Наши камеры наблюдения мне не показали.
– Вот только молодая леди сбежала не с теми людьми. Язычники – не лучшие друзья. Если ты хочешь ей помочь, то, может быть, знаешь, как ее найти? – спросил Рене.
– Да, знаю. Сын Максима, Гор, обладает особым даром чувствовать потусторонних существ на расстоянии. Он сможет найти свою сестру, – ответил Алексей Георгиевич.
Начальник службы безопасности не врал. Когда во время похорон Кристины Майер я встретил на кладбище Гора, мальчишка назвал моя имя – Хранитель Лабиринта, – когда даже я не знал его. Брат сможет найти сестру.
– Ну и чего мы тогда ждем? Веди нас к нему, – скомандовал Рене.
Алексей Георгиевич поднялся со стула и повел нас за собой через Лабораторию. На проходной мы встретили охранника, насторожено поглядывающего в окна. Его можно было понять – предыдущего сторожа убили этой ночью.
– Когда же он закончится – уже сутки идет! Да еще сильный какой! С детства такого ливня не видел! – восклицал охранник, пока Алексей Георгиевич отдавал ему ключи от кабинета.
Снаружи шел ночной ливень, наполнявший дробью своих капель всю проходную. В Лабиринте я мечтал увидеть солнце, но желание не исполнилось.
Пока длился короткий разговор, Рене не спускал руку с крючка гранатомета, спрятанного под плащом. Если начальник службы безопасности попробует намекнуть, что взят в заложники, ему и охраннику снесут головы.
К моему душевному спокойствию, все обошлось. Сторож не обратил никакого внимания на спутников своего руководителя и не задал никаких вопросов, хотя мы не имели пропусков, которые должны были оформить при входе. Принял нас за спецслужбы?
Когда мы покинули Лабораторию, то смогли ощутить безумие погоды в буквальном смысле на собственной коже: ветер въедался своими ледяными каплями в тело подобно тысячам острых иголок. Я закутался сильнее в капюшон, пытаясь защититься от бури, но это оказалось бесполезным. Шторм ломал деревья, и одежда не могла
