Макс Фрай - Слишком много кошмаров
Может показаться, что вместо того, чтобы размышлять о деле, я обдумывал всякую чепуху. Так оно и есть. Но чепуха – это тоже важно. Она немного подняла мне настроение, успевшее за сегодняшний день стать настолько паршивым, что впору было объявлять его национальным бедствием. Ну или всего меня, целиком. И начинать придумывать план эвакуации населения на тот случай, если меня ещё чем-нибудь огорчат.
Огорчение, надо отдать ему должное, не заставило долго себя ждать.
«Макс, – внезапно произнёс голос Меламори у меня в голове. – По-моему, я наделала беды. Приходи, пожалуйста, прямо сейчас».
«Куда?»
«Домой. В Мохнатый дом. Я в той комнате, где у тебя гость спал».
«Ясно».
Вовремя же я научился Тёмным путём ходить. В прежние времена, пока от Большого Королевского Моста до Мохнатого дома добежал бы, трижды успел бы с катушек слететь, и никаких чужих страшных снов не надо. А тут сделал шаг, и сразу оказался в полутёмной гостевой спальне. Увидел сидящую на краю постели Меламори – живую, целую, по крайней мере, не в крови. Рядом, вроде, тоже никаких трупов. Уже легче.
– Все живы? – на всякий случай спросил я.
И, не дожидаясь ответа, сел рядом с ней. Всё-таки нервы у меня ни к чёрту, ноги как ватой набиты, в голове какая-то гнусная чёрная каша, вместо сердца – бездонный колодец, под завязку набитый колотым льдом. Как же легко меня до цугундера довести.
– Я не знаю, все живы или нет, – несчастным голосом сказала Меламори. – Он сперва заорал, как резаный, потом вскочил, потом упал, но, ещё не долетев до пола, исчез. Я тоже… была не совсем в порядке. Но видишь, взяла себя в руки и позвала тебя.
– Ладно, – кивнул я. – А теперь давай по порядку. Ты сама-то цела?
– Да что мне сделается, – буркнула она.
– Уже легче. Остальное переживём.
Меламори неуверенно улыбнулась.
– Поехали дальше. В этой комнате спал мой гость. Пьяный. Зато почётный. И в шляпе.
Улыбка сползла с лица Меламори. Она кивнула.
– Теперь его тут нет. – Я заметил, что загибаю пальцы, как школьник. – Это он заорал, вскочил, упал и исчез?
Меламори снова кивнула.
– Отлично. Осталось понять, почему он так странно себя повёл.
– Меня испугался, – почти неслышно сказала она.
– А чего тебя бояться? – спросил было я и тут же осёкся. Потому что до меня наконец начало доходить. – Ты что, в чудовище превратилась? И пришла нас всех напугать?
– Только тебя. И даже не то чтобы напугать. Просто сюрприз. И опять не удался!
– Ужасно обидно. Но за каким дремучим хреном ты вломилась в эту комнату? Я же в другой всегда сплю.
– Понимаешь, – вздохнула Меламори, – всё оказалось очень непросто…
– Это прямо история всей моей жизни в одной фразе! – усмехнулся я. – Ладно, погоди, попробую выяснить, что там с Малдо.
– Вот именно, – мрачно поддакнула она.
Но прежде, чем я успел подумать: «Ёлки, он же не просто убежал, а исчез!» – и схватиться за сердце, Малдо Йоз откликнулся на мой зов.
«Макс. Хорошо, что это ты. Кажется, меня надо спасать».
Ага. Значит, жив, хотя бы отчасти вменяем и никуда не делся из этого Мира. Уже хлеб.
«Надо – значит, спасу. Ты где?»
«Возле дворца. Своего, а не Королевского. Не понимаю, как тут оказался. Только что спал, а потом… Очень страшная штука случилась. Не хочу вспоминать. Потом расскажу».
«Ты случайно не на дорожке, ведущей к парадному входу?» – осенило меня.
«Да, там».
«Никуда не уходи. Я сейчас».
– Я сейчас, – повторил я вслух, теперь уже для Меламори. – Никуда не уходи. Приведу жертву твоего мистического очарования.
– Зачем? – почему-то переполошилась она.
– Потому что успокаивать вас вместе быстрее, чем по одному. И проще. Посмотрите друг на дружку и сами распрекрасно успокоитесь.
Я нарочно не стал прокладывать новый Тёмный путь из спальни ко Дворцу Ста Чудес. А, немного потоптавшись, разыскал старый – тот, которым ушёл отсюда пару часов назад. Просто чтобы проверить, достаточно ли близко от кровати он начинается. Оказалось – буквально в двух шагах. Что и требовалось доказать.
Считается, что ходить уже проложенным Тёмным путём – чужим, или своим, без разницы – гораздо легче, чем прокладывать его самому. Сил и внимания требуется гораздо меньше, и риска ошибиться практически никакого; самое трудное уже сделано, пространство подчинилось человеческой воле, согласилось отменить свои законы – на этом конкретном участке. Раз и навсегда.
«В общем, нет ничего невероятного в том, что у Малдо всё получилось», – подумал я, оказавшись на дорожке, усыпанной блестящими разноцветными камешками.
А вслух сказал:
– Привет.
Малдо Йоз ничего не ответил. Вид у него был – врагу не пожелаешь. Даже знаменитая шляпа сбилась на затылок, а поля её уныло обвисли, словно она тоже не выспалась, натерпелась страху и начала опасаться, что понемногу сходит с ума.
Поэтому первым делом я поправил на нём шляпу, в смутной уверенности, что остальной организм как-нибудь сам последует её примеру. Чувствовал себя заботливой бабушкой и одновременно диким шаманом, выполняющим ритуал излечения больного, антинаучный, зато эффективный.
Самое смешное, что это действительно помогло. По крайней мере, взор Малдо несколько прояснился. Теперь он смотрел на меня не с отчаянием, а просто с растерянностью. Нормальное человеческое чувство. Я сам испытываю его по несколько раз на дню. И ничего, жив до сих пор.
– Что творится? – спросил он. – Мы же с тобой только что сидели в трактире. И, вроде, выпили совсем немного, да? И вдруг как-то сразу – полный провал, вообще ничего не помню. Потом откуда-то появилось жуткое чудовище, потом я упал в бездну… Думал, что умер, но почему-то оказался здесь. Но как? Через весь город бежал без сознания? Что со мной происходит?
– С тобой происходят разные вещи, – сказал я. – Некоторые из них определённо хорошие. Другие – дурацкие, зато смешные. Давай-ка руку.
Малдо даже не стал спрашивать, зачем. Покорно сунул мне ладонь, холодную, как рыба, вытащенная из-подо льда.
– Закрой глаза. И ни в коем случае не открывай, пока я не скажу. Это важно.
– Будь моя воля, я бы их ещё сутки не открывал, – искренне сказал он. – Спать хочется – сил моих нет. Несмотря ни на что.
– Этому горю легко помочь. Но не здесь, а дома. У меня там бальзам Кахара – если, конечно, никто не выдул. Но я неплохо прячу свои запасы, поэтому шансы у нас есть. Закрывай глаза!
Я убедился, что Малдо зажмурился, и отправился обратно, в гостевую спальню. Тёмным путём, увлекая его за собой. Малдо прошёл как миленький, никаких проблем.
Я, впрочем, и не сомневался…
– Вот твоя жертва, – сказал я Меламори.
При слове «жертва» Малдо дёрнулся, и я спохватился:
– Открывай глаза! Не бойся. Нет здесь никаких чудовищ.
– Это пока нет… – начал было он, но, увидев Меламори, взял себя в руки, мобилизовал все резервы организма и выдал не просто любезную, а по-настоящему обаятельную улыбку.
Не схалтурил, молодец.
– Хороший вечер!
– Хороший, – печальным эхом откликнулась она. – Извините меня, пожалуйста. Рада, что с вами всё в порядке. У меня вовсе не было намерения вас пугать. Я думала, тут спит Макс…
– А всё-таки, с чего ты взяла? – спросил я, усаживаясь на подоконник и доставая из кармана последнюю сигарету. – Не сплю я никогда в такую рань.
– Иногда спишь. Просто не «уже», а «ещё». Ну, если пришёл домой не как обычно под утро, а, скажем, за полдень. Но спать всё равно лёг.
– Ладно, принято. Было такое пару раз, ты права. Как думаешь, кому надо послать зов, чтобы нашему гостю принесли бальзам Кахара? И камры – мне. И тебе – чего пожелаешь. Я бы рекомендовал аскетично, по-пиратски надраться бомборокки, но решай сама.
– Ты правда не знаешь, или просто ленишься? – строго спросила она.
– И то, и другое. В смысле, я действительно понятия не имею, кто из слуг отвечает за напитки в данное время суток. Мне несколько раз говорили, а я не запомнил. Но если бы знал, тогда бы, наверное, поленился. И всё равно постарался бы припахать тебя.
– Ладно, зато ты красивый, – вздохнула Меламори.
Что, кстати, неправда. Но я уважаю чужие заблуждения. Особенно некоторые.
Малдо слушая нас, выглядел всё более растерянным.
– Со мной что-то случилось? – наконец спросил он. – Я сошел с ума и потерял память? И ты из жалости взял меня к себе жить? И давно это случилось? Мне же дворец надо хотя бы к лету закончить!
Кому что, а голому баня, вот как это называется.
– Так далеко не зашло, – утешил его я. – Просто ты устал, напился, отрубился, я не знал, куда тебя деть и принёс сюда – с того момента и двух часов ещё не прошло, не о чем говорить.
– Уже легче, – выдохнул он.
– А потом тебя, как я понимаю, внезапно разбудил огромный мохнатый паук. Как арварохский хуб, только гораздо больше. С красивыми голубыми глазами; впрочем, вряд ли ты по достоинству оценил их прелесть.
