Елена Суханова - Лучезарный след
Я хмыкнула и выкинула коробку от конфет в мусорный пакет.
– Уймись, – призвала Златка. – скажи лучше, у тебя ещё какая-нибудь влюблённость к Гуляеву осталась?
И начала открывать третью бутылку. Игривое – штука слабенькая, но три бутылки, на мой взгляд, – перебор. О чём думала Радмилка, когда покупала? Она уже сама в предпесенном состоянии, а скоро и Лучезара начнёт горланить. Никакой конспирации.
– Думаю, нет, – уныло проговорила ведьма. – Я его так давно не видела. А у тебя к Ратмиру?
– Вот ещё, – встрепенулась Златка. – Да я ненавижу этого лысого!
Радмилка предложила пойти отомстить Дельцу за плохое поведение и… Ну, причин мы много отыскать можем. Я напомнила, что моя часть отмщения уже позади (про возврат денег говорить не стала), и попросила себя к подлой женской мести не приплетать. И тут Барышникова снова привязалась с вопросом, как мне удалось у всех выиграть. Мы с Лучезарой переглянулись и хором заговорили о Гуляеве. Странно, я-то от чего?
Игривое снова полилось в кружки.
Третья – явно перебор.
Гуляев забылся, когда все пригубили. Тема исчерпана. Но Лучезара вновь открыла рот. Я испугалась, что затянет «Как хотела меня мать да за первого отдать», – случается с ней такое. Однако ведьма принялась рассказывать об избраннике Радмилки. Чтоб только не дать той слово вставить. Думаю, Барышникова не может не догадываться, что в моём покере не обошлось без колдовства. Но почему-то пока прямо не спрашивает.
– Они работают вместе. Он обаятельный. Ростиком маленький, хилый, не богатый, вообще не во вкусе Радмилки, но они так друг на друга смотрят. Выглядят такими счастливыми!
Златка подтвердила.
Как всегда, все уже познакомились и составили мнение. А я узнаю новости и воочию вижу кавалеров подруг в последнюю очередь.
В памяти возник Пересвет. Сегодня днём встретила его возле общежития, когда пошла в лавку за кефиром, и запретила приходить к себе. Возможно, это получилось резковато. Ибо спокойных слов Усмарь понимать не хотел. А я и так взвинченная. Он переспросил, я прикрикнула. Что Пересвет теперь думает? Казался недовольным. Я то подпускаю к себе, то отшиваю.
Подсыпать Лучезаре стрихнину в завтрак?
Глава IX
С тех пор я каждый день заводила с ведьмой разговор на ту же тему. Она прикидывалась внезапно оглохшей и спрашивала, что у нас сегодня на обед. Я отвечала: нет денег! Однажды Чародейка взяла мой сотовый, когда я отлучилась в душ, и позвонила сперва своему дядьке на Остров, потом Радмилке. Попросила её опять съездить за денежками. Я закатила истерику, потому что как-то уже запрещала ведьме трогать мои вещи. Зато Радмилка на Остров смоталась с удовольствием. И взяла себе процентик за труды. Когда привезла гривны, умиротворённо улыбалась. Ещё бы! Ей Лучезара теперь не мешает личную жизнь устраивать. Не мотает нервы, не держит в напряжении поддержанием уголовно наказуемой дружбы.
Верещагина на мои скандалы, каковых становилось всё больше, отвечала полнейшим равнодушием. Только поднимала глаза к небу и советовала обратиться к специалисту по вопросам психики, или попить валерьянку. Мы поменялись местами. Раньше она заставляла воздух искрить, а я старалась оставаться спокойной. Теперь Лучезара плевала в потолок, безмятежно радуясь своей неуловимости. А я, если б только могла, заставила бы искрить весь город. Так сильно во мне кипела злоба. А выгнать соседку не решалась. Радмилка права. Где-то же находится оставшаяся часть козы?
Наступило лето. Установилась жара, выжимавшая мир до капли. Близились испытания, знаменующие окончание учебного года. Я пообещала Лучезаре, мол, уеду в Лебяжье, как только всё закончится. И осведомилась, что она в таком случае станет делать. Чародейка с полчаса раскидывала мозгами, затем сообщила о возможной вероятности вернуться к Радмилке.
«Вот она обрадуется!» – подумала я, но оставила мысли при себе.
В начале первого летнего месяца в столице всегда отмечается день Великограда. Никто понятия не имеет, когда рождаются города. Когда на самом деле возникают первые поселения. Но даты придумываются или отыскиваются в летописях (причём, там они тоже, вероятнее всего, выдуманы) – и отмечаются с радостью. Вот и мы с девчонками собрались поехать на главную площадь страны. Погулять, мороженого поесть. Дожидаться вечера, фейерверка, прочих развлекательных затей, а затем толкаться в забитых до отказа поездах подземки я, естественно, не собиралась. После «Трёх княжон» отовсюду старалась возвращаться заблаговременно. Задолго до сумерек. Я бы вообще безвылазно дома сидела, только вот наглую Лучезару видеть не хочется. Не желаю находиться рядом с ней и не могу долго находиться не рядом. Дилемма.
Мы вместе со Златкой и Любавой направились в сторону «Выставки причуд». Девчонки болтали без умолку. Златка – о парнях, Любава – об учёбе. Ну, нет у них общих тем для разговора, а поди ж ты, всё равно языками чешут не останавливаясь.
На полпути к подземке, возле той самой арки, куда я думала нырнуть, чтоб не преобразиться принародно, нам повстречались Ратмир с Пересветом. Я почувствовала, как бешено заколотилось сердце. В последнее время дыхание перехватывает, когда Усмаря вижу. И живот ныть начинает. Мы целую седмицу не встречались. После того, как принимать его у себя отказалась. Всю себя изъела. И поминутно срывалась на Лучезаре. Только её сейчас не проймёшь. А ложки бы меня отрезвили.
Я частенько заскакивала в 1003, но Пересвета дома постоянно не оказывалось. Милорад ныне целиком в свои проблемы погружён, всё высчитывает что-то, а то непременно стал бы язвить по поводу моей зазнобы. И на нравоучения его не хватает. Ворчит лишь, что я его отвлекаю.
Златка отвернулась. Ратмир с наглой усмешечкой на губах смотрел мимо неё. Все продолжили двигаться в том направлении, в каком и шли, но мы с Усмарём остановились друг напротив друга.
– Привет, – проговорили одновременно и замолчали.
Мне хотелось спросить: «Почему не заходишь?» Это выглядело бы ужасно глупо, потому я молчала и думала, с чего бы начать разговор, но ничего другого в голову не приходило.
– Как жизнь? – выдал ничего не значащую заготовку собеседник.
– Уныло, – произнесла я, догадываясь, что он не очень-то рад меня видеть. Получается, я одна с ума схожу.
– А что, Третьяков не веселит?
Хренчик-венчик! Стоило предвидеть, что он всё не так поймёт.
– При чём здесь Добрыня?
Третьякова я, к слову сказать, тоже не видела седмицу, если не больше.
Ратмир откуда-то окликнул Пересвета. Златка с Любавой остановились и удивлённо воззрились на меня. Чувствую, сегодня меня вынудят изливать душу.
– А что, ни при чём?
«Ревнует», – решила я и улыбнулась.
– Абсолютно.
– Ну, ясно тогда, – Пересвет обогнул меня и резко зашагал дальше.
Вот зараза!
Ясно ему.
Я сникла и поплелась к девчонкам.
– Что такое? – Златка заметно навострилась услышать нечто занимательное.
– Ничего, – со всем возможным равнодушием отозвалась я.
Позднее мы гуляли под стенами Детинца. Слушали журчание воды в фонтанах и гул толпы. Разглядывали сувениры на прилавках. Вокруг пили пиво, ели сахарную вату, дети пускали в небо шарики. Мне всё представлялось скучным и пресным. Назойливо лезли мысли о том, что надо расшибиться в лепёшку, но выгнать Лучезару. Только не придумывалось ни одного разумного способа.
Я своим видом портила всем настроение. Нас к тому времени много у Детинца собралось. Приехала Радмилка со своим… как бы его назвать? Возлюбленным? Несколько пафосно. Впрочем, сойдёт. Счастливая, облагодетельствованная жизнью.
Есть ведь у кого-то возлюбленные…
Приехала Надёжа, а также…
Да ну их всех!
Я незаметно исчезла в толпе. А затем в жерле подземки. Прислала сообщение: «Потерялась, не ждите», и спокойно продолжила грызть себя изнутри, представляя, как бросаю в Лучезару яблоком.
Когда я вернулась домой, то увидела, что соседка, по обыкновению, блуждает извилистыми коридорами Кружева. Она не повернула головы в мою сторону, только сухо сообщила, что солнце ещё высоко. Вроде как удивилась, чего это я в общежитие явилась раньше положенного срока. Потом добавила, что я испортила ей планы. Она, видите ли, собиралась в тишине пересмотреть несколько серий «мыла» про кровопийцу. А со мной насладиться сериалом не получится. Обалдеть, теперь я ещё к себе домой должна по часам приходить!
– Убирайся! – гаркнула я в ответ. – Не хочу больше тебя ощущать никаким органом чувств!
– Добряночка, – заныла Чародейка, прикинув для себя степень моей озлобленности, – нам же недолго вместе осталось. Ты всё сдашь и поедешь в Лебяжье. А я с повинной головой – на Остров. Уже решила.
– Нет! Прямо сейчас!
– Добряна, я тебя очень прошу. Знаешь, как мне паршиво?
Через полчаса мы сидели, обнявшись, и рыдали в четыре скромных водопада.
