Как становятся ведьмами - Добромуд Бродбент
— Выкинь кроссовки, — сказал Златан сурово.
Я с тоской посмотрела на новенькие белые кроссы, но ослушаться не рискнула. По приезде домой он меня отправил ещё и умыться. Когда я вернулась, Златан что-то шептал над кувшином, слов было не разобрать, но поток его шепотка ни на секунду не прерывался, равномерно звуча на выдохе и на вдохе. Затем он закончил, достал из кармана брюк стеклянный флакончик и наполнил его, окуная в кувшин.
— Держи, — сказал он. — Напои водою сестру. Достаточно будет капли.
Той ночью, между явью и сном меня кто-то бережно обнимал, я чувствовала спиной тепло человеческого тела. Утром, когда я собиралась навестить сестру, на душе у меня было неспокойно. Всё-таки это грех — желать зла другому человеку. А потом я стала вспоминать…
Я действительно ненавижу свою сестру. Не то что не люблю или равнодушна, а именно ненавижу.
Всё началось с детства. Я старшая, но авторитетом для сестры никогда не была. Меня она постоянно задирала, отбирала игрушки, мы регулярно дрались, хотя я человек неконфликтный. Сестра харизматична, с хорошо подвешенным языком, общительная. Ласковая, слезливая, в общем, ангел, когда хочет. Я совсем не такая. В поединках побеждала всегда она, и если брала не угрозами, то давила на жалость. Только со мной она становилась агрессивной, орала и оскорбляла, угрожала сломать мои вещи, добиваясь своего. А родители мне никогда не верили, что такой ангелок может быть таким мерзким. Был даже пугающий случай в пылу драки, когда я упала, запнувшись, она ударила меня стулом и сломала мне руку, там была только трещина, но всё же. Сестра сразу разрыдалась, стала просить о прощении. Разумеется, все забыли, нечаянно же, даже шутят на эту тему… Радует, что сейчас даже её мать понимает, что Ольга в семье не подарок. Я решилась.
Спустя час я была на пороге. Жили они в квартире Романа, где когда-то и я проживала, но меня заменили. Я знала, что Ольга будет дома, она не работала.
— О! И зачем приперлась? — сказала сестра вместо приветствий.
— Хочу извиниться, — солгала я.
Ольге это очень понравилось.
— Ну что ж, я послушаю, — сказала сестра, впуская меня.
Пришла я вовремя, она как раз пила кофе после позднего пробуждения.
— Ну, я жду, начинай извиняться, — приказала сестра, усаживаясь за барную стойку на кухне.
Я почувствовала себя заводной куклой, поверни ключик и услышишь слова, которые хочешь. Без сожалений и тени сомнений ложь лилась из меня целым потоком, сестра осталась довольной.
— Кофе будешь? — предложила она. — Я бы разрешила сделать самой, ведь ты знаешь, где что находится, но не буду. Это теперь мой дом.
Она рассмеялась, такова её доброта, и пошла запускать кофеварку. Я достала флакончик и капнула несколько капель в кружку сестры.
Потом я довольно долго сидела за рулем машины под окнами, размышляя о своём поступке.
«Чушь всё это, и не подействует ничего!» — пришла я к такому умозаключению.
Телефон брякнул новым сообщением, я открыла его, написала сестра:
«Я промолчала, не хотела тебя расстраивать, но всё же хочу сказать. Приведи себя в порядок, закомплексованная, неуверенная в себе чмошница, заведи себе мужика, и живи, а не существуй»
И кого я жалела?
Дни текли своим чередом, мы наслаждались летом: ходили на пруд, играли в бадминтон, вкушали клубнику…
Погостили на выходных и мама с отцом. Матушка только заметила, что с Ольгой что-то не то, я сказала, что с ней всё время что-то не то. Матушка прояснила:
— Она плохо выглядит, похудела почти в два раза, стала совсем нелюдимая. Не узнать её стало.
Ещё через неделю мать сообщила, что Ольге поставили диагноз — рак, лейкемия. Болезнь развивалась столь стремительно, что врачи лишь разводили руками. Пытались лечить, но был один результат — она облысела. Я видела её в последние дни. Ольга похудела настолько, что напоминала живой скелет, ноги-руки тонкие, словно палочки, глаза впали, есть перестала. Хоронили её мы по осени, в закрытом гробу…
10. Оморочка
Смерть сестры меня не печалила, наоборот, принесла облегчение. Больше никто не будет мучить меня. Через день после похорон Златан сказал:
— Скоро он будет твоим. Но нам нужно ещё один обряд провести.
Я заинтересованно посмотрела на Златана.
— Понимаешь, этот твой взаправду её любил. Необходимо его любовь извести, — пояснил он.
— Любил? — переспросила я. — А меня, значит, нет?
— Глупышка, — заметил Златан. — Если бы любил, не искал бы подобного. Когда любишь, других просто не замечаешь.
Жестокая правда была неприятна. Люди никому столько не врут, как себе. И это не мои личные домыслы, а научный факт. Всё оттого, что мозг человека по своей природе ленив, защитные механизмы работают очень исправно. Правда не вдохновляет, не то что слова об умном, прекрасном. От правды падает настроение, она его угнетает. Что бы вы сказали, сообщи я вам, что половина друзей не друзья вам вовсе, вы просто купились на слова об умном, прекрасном. С правдой ещё как сложно, не у каждого правда является правдой, не так ли?
Я почувствовала, что если признаю это, то непременно заплáчу. Это подогрело желание заставить Романа любить меня.
— Что для этого нужно? — сухо спросила я.
— Его фотография и кровь того, кого он любит.
Я на минуту задумалась.
— Фотография это легко, но кровь? Где я её возьму? Мне что, надо человека убить?! — воскликнула я.
— Это не обязательно должен был человек.
Таким образом, я оказалась второй раз на пороге квартиры Романа. Я была поражена, как плохо он выглядит, словно болеет. Весь осунулся, огромные синяки под глазами, душевно измотан. Мне искренне стало жалко его. Он даже поплакал у меня на плече. Приготовив обед, я заставила его есть.
— Не провожай, — крикнула я, уходя. — Я двери захлопну.
Взяла пальто и завернула в него его любимую кошку Дуську. Эту кошку он притащил с улицы еще когда жил со мной. Трехцветная, говорят, такие приносят удачу. Дуську он не просто любил, души в ней не чаял, она отвечала взаимностью. Я никогда не любила кошек за их дурной нрав, за порчу имущества, за привычку гулять по себе, но её я терпела.
Той же ночью мы вновь посетили кладбище. В этот раз Златан пошел со мной, не знаю, каким методом он выбирал могилу, на которой мы остановились. Первым делом Златан сжёг фотографию Романа и развеял пепел. Мной как-то осталось
