Магические ритуалы и обереги - Евгения Владимировна Потапова
Вторым кругом позади нас танцевали огромные животные: медведь, лиса, волк, тигр и огромный орел. Мыслей в голове не было никаких, просто хорошо и радостно, и вот это всё оно такое правильное, так должно быть. Пели песни, что-то про ветер, большую птицу, свободу, про жизнь и смерть. Я не знала этого языка, но слова сами лились откуда-то из груди.
Старый шаман вручил мне бубен, и я с каким-то восторгом принялась в него стучать. Искры от костра взмывали в небо при каждом ударе. Постепенно стали исчезать фигуры рядом, сначала пропал старик и орел, затем Матрена и волк, после Лиза и лиса, самой последней исчезла Лидия с медведем. А я всё кружилась и кружилась в танце у затухающего костра и била в шаманский бубен.
Вдруг резко стало темно и холодно, словно кто-то прикрыл нас темной крышкой. Стало жутко и страшно. В голове пронеслось: «Беги!» Схватила бубен и рванула от этого места. Рядом побежал тигр, озаряя путь своими белыми боками. Поняла, что не смогу убежать, попросила помощи у него. Он остановился, пригнулся, дал мне возможность забраться на него. Засвистел ветер в ушах, светлеть стало. Ярко-ярко, в глаза бьет свет лампы.
– Ну вот, очухались, а ты, Матрена переживала, – выдохнула клуб дыма Лидия.
Протерла глаза кулаками, поморгала ресницами, поискала около себя бубен.
– Чего ищешь? – поинтересовалась шаманка.
– Бубен, – ответила я.
– Ишь какая. Сама себе сделай, – сказала она и усмехнулась в трубку.
– Я не умею, – я посмотрела на нее внимательно.
– Ну так найди того, кто умеет, – улыбнулась она.
Лизка сидела с блаженной улыбкой на лице и витала где-то в облаках. Мне показалось, или на самом деле на плече у нее в волосах запуталась маленькая лисичка.
Со стороны улицы послышался звук мотора, видно подъехала машина, а может даже не одна. Мы переглянулись.
– Кажется, к нам «гости» приехали, – сказала обеспокоенная Матрена. – Звони Саньку, – обратилась она ко мне.
Не успела я набрать ему, как в дверь затарабанили.
– Открывай, старая карга! – заорал с той стороны грубый мужской голос. – Лизку нам отдай, и мы уедем.
– Какие у тебя серьезные родственники, – удивилась Матрена, глядя на Лизу.
– Открой, а то хуже будет, – орал с той стороны мужик.
Дозвонилась до Саши, быстро сказала ему, что к Матрене люди недобрые приехали, дверь ломают.
– Агнета, открой, – скомандовала бабулька.
Открыла. Предо мной стоял обычный мужичок с битой, за ним находилось несколько молодых парней. Чуть дальше к калитке притулилась та самая тетка в темных очках, с мордой в прыщах.
– Чего надо? – спросила я. – Тут непрошеным гостям не рады.
– Ты сказала, что здесь одна бабка дряхлая, а здесь еще баба какая-то, – обернулся он к тетке.
– Бабка в доме, и Лизка там, – взвизгнула тетка.
– По-хорошему прошу, отдайте девку, и мы уедем, – начал мужик.
– Здравствуй, Сережа, – отодвинула меня от двери Лидия Павловна.
– Здрасте, Лидия Пална. Сто лет вас не видел, и еще бы столько же не видал. Лизку отдайте.
– Зачем тебе Лизка?
– Чтобы защитить ее от всяких проходимок.
– С каких это пор тебя стала волновать Лизина судьба? – поинтересовалась Лидия.
– А вас с каких? Как ваш Андрюшка помер, так и глазу к нам не казали.
– Лизиной судьбой я всегда интересовалась. Когда мать ее заболела, звала к себе, чиститься, лечиться. Вот только сестрица ее двоюродная отговорила, глядишь и жива была бы баба. А вы, поди, за наследством прикатили? Лизку на тот свет хотите сбагрить, али в желтый дом, чтобы ее недееспособной признали? – скептически посмотрела она на родственника. – Приехал к бабке старой с молодцами, боялся, что один не справишься со старухой?
– Тетя Лида, свалите от греха, отдайте Лизу, – примирительно сказал Сережа.
– Не отдам. Она внучка моя.
– Тогда пусть от квартиры откажется, – ответил мужик.
– Вот ты какой смелый, – покачала старуха головой. – Не боишься грех на душу брать? У сироты квартиру отнимать? Родственнички.
– Мы на троих поделим. Квартира ее матери от бабки досталась, а она была и нашей бабушкой. Почему такая несправедливость? – возмущался он. – Зачем сопливой девчонке трешка? Как она за нее платить будет?
– Не твоего ума дело. Хватит мне тут гнилые разговоры разговаривать. Убирайся давай подобру-поздорову, – скомандовала Лидия Павловна.
– А что ты мне сделаешь? – легонько ткнул он ей в грудь битой.
– Я полицию вызвала, – сказала я.
– Знаем мы вашу полицию, едет долго, а когда приедет, уже и спасать некого, – усмехнулся он.
– Бабуль, пойду я, а то они вас покалечат, – Лиза собралась выходить.
Не дала ей выйти бабка Лида, отпихнула вглубь комнаты.
– Иди, милая, тут взрослые разговаривают. У турэл на тебя свои планы, – сказала она.
Бабулька легко выхватила у мужика биту и сломала пополам. Он выпучил глаза.
– Жаль, проклясть тебя не могу, Лизке тогда достанется, – покачала она головой.
За спиной у Лидии маячила огромная тень. Видно было, что он рвется на волю, но она изо всех сил сдерживала его.
– Ах ты!.. – замахнулся на нее мужик.
Что тут началось! Никто уже не сдерживал медведя. Вот только не отдельным животным он бродить стал, а вошел в старушечье тело. Выросла она, огромной медведицей стала, зарычала, лапой по морде гражданину съездила.
Пареньки этого не ожидали и рванули в свои машины. Матрена схватила свое любимое оружие – метлу, Лизка вооружилась сковородой, ну а мне досталась лопата. Погнали оглоедов со двора, с воплями и криками, по спинам им орудием лупили. Тетке снова метлой досталось по голове.
Поймала медведица мужика за шкирку, развернула к себе.
– Лизку тронешь, я тебе горло перегрызу, кишки твои съем, а сердце засушу и по вечерам любоваться на него буду, – прорычала она ему в лицо.
Он как-то с готовностью закивал головой, пытаясь вывернуться из цепких лап. Отпустила она его. Кинулся Сережа к машине, по дороге что-то из штанины вытряхивая. Забрался в кабину.
– А это тебе на память, чтобы помнил, – прорычала медведица и прошлась когтями по боку автомобиля, оставляя глубокие царапины.
Пометила она своими царапинами обе машины. Рванули они по дороге, только пыль столбом стояла. Через несколько секунд пред нами стояла сгорбленная старушка. Пошла она в дом, еле ноги подволакивая.
Телефон у меня звонит, разрывается.
– Агнета, они
