Рай-отдел - Юрий Павлович Валин

Похоже, заблудший командировочный его опять не слышал — рванул к обитателям «Комсомольской»:

— Товарищи, здесь я, здесь! Ой, счастье какое!

Разницу между живыми представителями «органов» и полуживыми представителями, гражданин Трегубов, пусть и подсознательно, но ощущал четко.

Ворона обхватила Игоря вместе с автоматом и увлекла в обратно в вагон. Двери немедленно закрылись. Все быстрее поплыл перрон — несчастный Трегубов бурно жестикулировал, милиционер и дежурный смотрели на него с законным подозрением…

Платформа оборвалась, замелькали темные кабеля и неяркие лампы.

— Ну, будем надеяться, это тот самый год, а то угодит гражданин Трегубов прямиком в японские шпионы, — пробормотал Игорь.

— Да и хуй с ним, — прошептала в ухо Ворона, и не думающая его выпускать. Даже совсем наоборот.

— Ой! — сказал керст. — А как же наш страх и ужас?

— Положим на него, — полубогиня слизнула подзапекшуюся кровь с щеки любовника и занялась брюками. — Мы же уже обратно едем? Я же чувствую. Пора успокаиваться.

Они «положили» и «успокоились». Левая рука Игоря почти не действовала, но это не особо мешало. Сиденья в вагоне поезд поменял на старые, мягкие и податливые, да и вообще это, несомненно, считалось групповым развратом, поскольку поезд участвовал и содействовал. Стук колес и рывки, внезапные станции с громовым распахиванием дверей, торможения и буйные разгоны… Прелюбодеи слетали с дивана, ахали, катились по полу, прилипали друг к другу иначе, утешаясь вновь и вновь. Между «Павелецкой» и «Добрыненской» полубогиня въехала в оргазм — керст и не подозревал, что партнерша способна так неистово и громко выть. Состав ответил одобрительными гудками — так, воя и гудя, вкатили на «Добрыненскую»…

— Сударь, мы почти дома, — молвила, стоя на коленях и призывно облизывая раскаленные губы, интеллигентная наследница Самофракийской. — Вы собираетесь успеть или нет?

Игорь орал почти весь перегон…

Выползли на платформу. Вера-Ника, не в силах встать, вытянулась на мраморе и обернулась к поезду:

— Благодарю! Это было лучшими минутами моей гадкой полужизни.

— Одними из лучших! — с трудом ворочая языком, поправил Игорь. — Мы надеемся повторить. Спасибо!

Поезд с мягким шипением закрыл двери. Мелькнули подмигнувшие на прощанье габаритные огоньки, через несколько секунд в туннеле все стихло.

— Ах, мне нравится ваша служба, господа керсты, — объявила Ворона, и не вставая, принялась одергивать юбку.

— Пойдемте, а то смутим ранних пассажиров, — Игорь извлек из кармана камуфляжа пачку влажных салфеток и обтер лицо любовницы.

— Вы охуительно заботливы, — объявила, жмурясь, Ворона.

— В приземленностях хозслужбы скрыты свои преимущества. Вставайте, мадмуазель.

— Звучит издевательски, но лучше чем «мостовая», — девушка встала. — Я Вам обе руки сломала, или только одну?

— К счастью, психика и скелет в нашем состоянии покрепче, чем при жизни. Кажется, выдержали косточки. Идемте, уже эскалаторы включили.

Они медленно катили вверх и Ворона осторожно положила ладонь на его плечо:

— Простите. Я боюсь Вас поломать. Обоих.

— Ну, его поломать трудно, главное, не оторвать, — ухмыльнулся керст. — С остальными членами сложнее. Вообще-то, сегодня особая смена выдалась, могу понять. Хотя поломанный я буду куда менее интересен.

— Я постараюсь учесть это обстоятельство. Очень постараюсь. Игорь, как вы думаете, я могу полюбить?

Игорь засмеялся:

— Обычно это длительный процесс даже для живых. А нам вообще некуда торопиться.

— Понимаю. Ваша Вика рядом, да и у меня… не помню как их зовут, но ведь они определенно были. Но живая любовь — это совершенно иное, — признала Ворона.

— Ага. Но в нынешнюю смену мы были очень-очень живы. Пусть и по-своему.

— Мне нельзя останавливаться, — озабоченно сказала девушка. — У вас служба и полно дел. А что у меня, кроме ебли?

— Для начала займитесь собой. Самые обычные женские заботы, потом можно двинуться дальше.

— А что такое в данном случае «обычные женские»? — с горечью уточнила Ворона. — Нет, конечно, я знаю этот длинный бытовой перечень, но в моих обстоятельствах…

— Это конечно. Ванечка сказал бы: тренировки и вооружение. Не так глупо как кажется. Если принять эти определения в широком смысле. Кстати, когда вы в последний раз по-настоящему обедали?

— Не помню. Мне было не интересно. Это нужно — обильная пища?

— Ритуалы дисциплинируют…

Глава 16

Арбузные моды

И если вы не живете,

То вам и не, то вам и не,

То вам и не умирать.

А теперь поговорим о имагологии и имагогике в свете вопросов

социокультурной исторической антропологии.

Чо, вздрогнули, небось?

Арбузы, хотя и странной, залетной судьбы, казались с виду ничего: приятно полосатые, возмущенно трещащие при сжатии.

— Все же самые правильные — астраханские! — заявил начоперот на ходу пытаясь крутануть один из кругляшей на кончике пальца на манер мячика.

— Грохнешь, — предупредил Игорь, чувствуя как собственная ноша норовит выскользнуть.

И была смена-август года одна тысяча семьдесят пятого. И продавались фрукты с грузовика, по ценам почти коммунистическим — еще чуть-чуть и за-бесплато отдадут.

— Сам не грохни, — предупредил Вано. — Подъем впереди, а ты в последнее время порядком обессилел. Пусть и прибавил в живости.

Намек был прозрачный, в чем-то справедливый, но не актуальный, так как Ворона не появлялась четвертую смену. Накануне случился день диких бездатных времен — снежный, морозный, серый. Из живого наличествовали только мышиные следы под кустами. Да и предыдущую смену морозило, хотя и относительно цивилизованно — приземистый Кремль