Дакия - Алекс Хай
— Да.
— У нас гости.
— Я знаю.
Матильда вышла к лестнице с бокалом виски и своим вечным мундштуком. Корф, видимо, остался в гостиной — видимо, тетя Мотя решила сделать племяннице сюрприз. Увидев нашу делегацию, баронесса застыла.
Повисла театральная пауза, и в этой тишине я слышал, как щелкнул зажигалкой Корф в гостиной. Матильда по очереди оглядела нас с ног до головы и, сохраняя невозмутимость, крепко затянулась.
— Ты меня побила, Ириш, — спокойно проговорила она. — Кого я точно не ожидала встретить здесь сегодня вечером, так это господина Шпеенхофа. И, надеюсь, ты не испортила мое платье. Это эксклюзив от Тьерри.
Австриец изобразил поклон.
— Должен заметить, я здесь не столько по своей воле, сколько вследствие драматичного стечения обстоятельств.
— Это я уже поняла. Что ж, в таком случае придется нашим гостям познакомиться, — она обернулась в сторону гостиной. — Вальтер! Достань еще бокалы. Весь сервиз.
Денисов украдкой вопросительно взглянул на меня, но я лишь слегка пожал плечами — черт знает, что задумала эта экстравагантная женщина. Ирина тем временем смело шагнула вперед, и нам ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.
Вошедшая первой, Матильда нас представила.
— Всех, кроме господина Теодора фон Шпеенхофа, ты знаешь, — сказала она и села в кресло. — Располагайтесь, господа. Сдается мне, я догадываюсь о причинах присутствия Теодора здесь.
Вальтер внимательно посмотрел мне в глаза.
«Как это понимать, Соколов?»
«Вам кратко?» — я не удержался от ерничанья. — «Шпеенхоф работает на австрийцев, которые вместе с дакийскими повстанцами и Юсуповым решили устроить политический переворот, свергнуть текущее правительство и заодно убить нашего государя, чтобы Юсупов завладел Великим Осколком. Это если кратко».
«Ты пил?»
«Только кофе. Но много. И, если что, Вальтер Макарович, я сейчас говорил абсолютно серьезно. У нас есть доказательства и свидетель. Вот этот товарищ».
Корф отвел глаза в сторону и прикрыл лицо рукой.
— Так, Матильда. Это будет надолго, — устало сказал он. — Предлагаю сперва разобраться с твоей проблемой.
Баронесса залпом допила виски и потянулась к графину за добавкой.
— Хоть меня и поправили, но до сих пор крайне болезненно переношу ментальные вмешательства. Так что лучше позаботиться об анестезии…
Значит, догадка подтвердилась. Матильда хотела убрать блок. И понятно, что решила довериться именно старому другу. Корф поднялся, потушил сигарету и встал за спинкой кресла, в котором устроилась хозяйка дома.
— Вы пока располагайтесь, переведите дух, — сказала Матильда, покачивая в руке бокал. — Уверяю, у нас еще состоится долгий разговор, когда мой друг закончит с этим небольшим дельцем.
«Осторожнее», — предупредил я шефа. — «Мы с Ирой с трудом сняли блок со Шпеенхофа. Уверен, у Матильды все будет гораздо сложнее».
«Благодарю за совет», — отозвался шеф и оборвал связь.
Матильда допила второй бокал и с громким стуком поставила его на столик. Затем несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, готовясь к неприятной процедуре. Шпеенхоф, видимо, тоже догадался, что к чему, и улыбнулся с сочувствием. Корф положил руки на голову баронессы, и она закрыла глаза.
Нервничала. Старалась не показывать, но я знал, как тяжело ей давались ментальные процедуры. Страх-то остался. Страх и болезненные воспоминания о том, что с ней тогда сделали, никуда не делись.
Шеф начал работать. Я уловил вспышку Благодати — мощную, резкую, как спортивная тачка стартует и берет разгон.
Аккуратнее бы…
Матильда тихо застонала. Шпеенхоф отвел глаза, не желая этого видеть. Ира беспокойно теребила подол платья.
Сила все лилась в разум Матильды, но я не замечал, чтобы ей становилось легче. Наоборот, это было словно наливали воду в воздушный шарик — она копилась, пока резина не лопалась. Опасно. Так быть не должно.
— Что-то не так, — сказал я вслух, надеясь на то, что Корф меня слышал.
Шеф не ответил. Я чувствовал лишь его полную сосредоточенность, невероятной силы напряжение — такое раскаленное, что в комнате стало душно.
— Что-то не так, осторожнее! — повторил я, схватив его за руку. — Прекращайте!
Он с усилием повернул ко мне голову. Я увидел его глаза — черная пелена заволокла белки, и от этого его взгляд стал совсем жутким.
— Не мешай! Я почти все снял.
— Нет!
Матильда издала душераздирающий вопль — нечеловеческий, животный — и забилась в конвульсиях. Аня выругалась. Ира закричала и бросилась к ним, но Шпеенхоф успел ее перехватить. Я вцепился одной рукой в локоть шефа, второй — в оголенное плечо баронессы, не зная, кому помогать.
Матильда перестала кричать, но теперь из ее горла вырывались булькающие хрипы. Глаза бывшей наставницы налились красным, из глаз полились кровавые слезы.
— ПРЕКРАТИТЕ! — Заревел я, влепив начальнику оплеуху.
Он дернулся, с трудом вышел из ментального плана и с ужасом уставился на содеянное. Лицо Матильды исказилось гримасой адской муки.
— Вы ошиблись, — сказал я.
Глава 34
— Быстро остановите то, что делали, — затараторил я, хватая Матильду крепче.
— Уже! — раздраженно рявкнул Корф.
Я впервые увидел шефа напуганным до смерти. Ира продолжала кричать и вырываться, но Шпеенхоф проявил незавидное упорство — крепко удерживал обезумевшую от волнения девушку и что-то шептал ей на ухо, явно пытаясь успокоить. Матерясь, Грасс оглянулась по сторонам и схватила графин.
— Вы запустили процесс разрушения, — торопливо проговорила артефакторша и принялась колдовать над графином. — Есть идея. Можно попробовать перенести действие…
Наверняка она придумала что-то хитрое и изящное, но я видел, что счет шел уже на секунды.
— Отпустите ее! — рявкнул я и оттолкнул Корфа. — Я попробую. Сам.
— Михаил!
Я оглянулся на шефа.
— Я уже снял один блок. Вы уже попытались. Прошу, дайте мне попробовать сделать все самостоятельно. У меня есть сила, которой вы не обладаете. Это может помочь.
Матильда продолжала сопротивляться — ее тело била крупная дрожь, в уголках рта появилась розовая пена. Но она оставалась в сознании — и этот полный мольбы взгляд покрасневших от крови глаз я, наверное, еще долго буду видеть в кошмарах.
Корф нехотя убрал руки и отстранился.
— Действуй. Ради всего святого, попытайся ее вытащить.
Я мгновенно вошел в ментальную плоскость ее разума. Это было похоже на дурной сон шизофреника. Все горело алым, кипело, воспоминания, образы, мысли — все, искаженное, словно в комнате с кривыми зеркалами, плыло, вытягивалось, деформировалось, погружая в этот кошмар мозг баронессы. Корф все же задел ту «растяжку», что запустила процесс самоуничтожения.
Что можно было сделать? Обезвреживать было поздно — значит, оставалось остановить процесс и спасти как можно больше. Желательно, сохранив моей бывшей наставнице рассудок.
Такого я никогда не делал. Даже не знал, как следовало поступать в таких
