Шоссе Петля - Олег Новгородов
Кроме того, «Вымрак» поведал шаманам секрет вечной жизни, о чем Шваркапф с долей иронии говорит, что «племя может существовать и по сию пору в содружестве со своим покровителем, удалившись в края обетованные».
ВОЗВРАЩАЯСЬ К ОПОЛЬЦЕВСКОЙ «СТРАШИЛКЕ». Люберецкий людоед употребляет в пищу органы живых еще людей; его невозможно убить, а зачастую невозможно даже увидеть. На первый взгляд эти детали – обычное «украшательство», призванное сделать историю более пугающей и в совокупности лишенное всякой логики. Однако бессмертие, приписанное Люберецкому людоеду (Мясорубщику) – не более чем особое состояние организма, требующее особого же поддержания. После двухсуточного пребывания в Череховском лесу (или в ските старообрядцев, по Шварцкапфу – потомков племенных шаманов) – Раскроев (не исключено, что против воли) был инициирован в ритуал вечной жизни».
____
Я снова уселся набирать текст, мысленно переваривая прочитанное. Хмм… Когда там Людку-то сдавали на каникулы тетке под присмотр? Год восемьдесят первый, наверное… Спецслужбы Советского Союза – не КГБ, кто-то «уровнем выше» - обладали привилегией, которой рядовые граждане были категорически лишены: широко и непредвзято мыслить. Если расследование актов каннибализма в Люберцах выявило паранормальные способности преступника, суд по всей строгости закона ему не грозил. Людоеда поместили бы в одну из секретных лабораторий, а то и вовсе отпустили для дальнейшего наблюдения. А ведь кто-то из оперов, которые поймали и похоронили Мясорубщика в овраге, мог потерять близкого человека, ребенка, брата или жену съеденными заживо…
Вот почему они не стали с ним церемониться, и, скрыв задержание от руководства, привели казнь в исполнение на свой страх и риск.
Всё это очень даже выстраивается в логику. Если только…
Если Мясорубщик вообще когда-либо существовал, и «городская легенда» о нем не пущена в опольцевские хрущобы самим господином Коновалом.
____
Следующим утром меня хватило всего на полтора малопродуктивных часа. Легким настоятельно требовался свежий воздух, а затекшей пояснице – разминка. Я выключил компьютер и вышел прогуляться.
Жизнь в опольцевских хрущобах не богата плюсами, но с одним достоинством не поспоришь – озона здесь предостаточно. Дворы утопают в зелени. Узкое пространство между домами засажено деревьями, отчего солнечный свет сюда почти не проникает, и по земле длинно тянется тень. Углубившись в квартал, я незаметно для себя потерял фасадную сторону пятиэтажек и оказался на задворках; куда бы я ни сворачивал, всюду натыкался либо на кирпичный забор, либо на совершенно дикие заросли репейника, а один раз даже на железнодорожную насыпь. С неприятным чувством я прошел мимо расселенного дома: стекла выбиты, в пустых квартирах шуршат обрывки обоев, а вдоль стены настоящая свалка: железные кровати, какие-то свертки, унитазы и ванны, целые куски отбитой плиточной облицовки. Затем путь мне преградила трансформаторная будка, у которой я хотел устроить перекур, но поспешил убраться подальше: бетонный пристенок был обильно забрызган подсыхающей кровью.
Сориентироваться удалось лишь у оврага. Он пролегает по южной окраине хрущоб, значит, нужно двигаться строго от него. Там же мне попались двое уныло бредущих по тропинке забулдыг; они шагали, низко опустив головы, но мне показалось, что оба окинули меня исподтишка цепкими взглядами. Когда забулдыги остались сзади, у кого-то из них протяжно завыл на пяти нотах мобильник.
Взглянув на часы, я обнаружил, что вместо запланированных сорока минут гуляю больше часа, и променад желательно завершить форсированным марш-броском. Я уже выходил на нашу пятиэтажку, когда из ближнего дома появился взлохмаченный, неопрятный мужик в майке, тренировочных штанах и тапочках. Он покачнулся, взмахнул руками, и вдруг царящая во дворах тишина огласилась пьяным ором с крыльца: «Славка! Славик, иди сюда!!! Сюда иди, Славик, мамка плачет!!!». Мужик схватился за опору дождевого козырька, откинулся назад и ударился об нее головой. Секунду спустя из подъезда выскочил другой мужик – похожий на первого, только потрезвее, обнял его за плечи и прижал к себе. «Колян, братишка, ты не дури, пошли на хату. Слышь, че говорю? Пошли, братишка. Водки дам. Помянем Славика, царствие ему небесное. Пошли».
От этой сцены мне самому захотелось выпить водки.
____
У дверей квартиры грузно топтался милиционер с кожаной папкой. Я вопросительно взглянул на него, и он представился:
- Савияк Георгий Иванович, участковый инспектор. Вы здесь проживаете?
- Пока – да. Жена получила жилплощадь по наследству. Паспорт показать?
Он проверил регистрацию.
- Кого-нибудь постороннего в доме или около не видели в последний месяц?
- Да они тут все для меня посторонние… - опешил я. – И я для них посторонний… Мы, собственно, переехали всего две недели как…
- То есть, подозрительных не встречали? В смысле – явно подозрительных?
- Черт… Да не знаю я! Хотя, точно, одного видел. Лысый такой, рожа рябая, глаза васильковые и тупые, как у обкуренного. В робе, в тельняшке. Нос приплющенный…
Савияк набычился.
- Ну, это Крымцев. Костя Крымцев, техник из ДЭЗа. А чем он вам не понравился?
- По-моему, ваш Крымцев любит стравливать людей,
