Тайна шести подков - Владимир Торин
— Отправляйся в «Три Чулка» и…
— В кабаре, сэр?!
— …и найди мне там четырех рослых широкоплечих парней, которых можно будет переодеть в форму и включить в сопровождение. Желательно, чтобы у них были нормальные зубы и отсутствовали синяки. Гнилозубые и опухшие не подходят, ты понял?
— Да где ж я таких найду?
— А мне откуда знать? Я приказал — тебе искать, Крупперт. Думаю, среди вышибал в «Трех Чулках» отыщутся требуемые здоровяки. Скажешь мадам Боневрю, что это моя личная просьба и что я спишу старый должок. Все понял?
Кручинс с унылым видом пожал плечами.
— Понял — как не понять.
— Замечательно. И только попробуй еще раз исчезнуть, Крупперт.
Он собирался что-то добавить, но тут его снова позвал сержант Брум.
— Сэр, тут письмо…
— Я же велел меня не беспокоить, Все-по-полочкам!
— Это от господина Сомма, сэр. Меченые карты, которые вы для него добыли не подходят — метки слишком заметны…
— Да что ж такое! Липкие Пальчики заверял, что это его лучшие меченые карты!
— Что мне написать господину Сомму, сэр?
— Напиши, что я уже ищу новую колоду…
Воспользовавшись тем, что старший сержант отвлекся, Кручинс шмыгнул на лестницу и быстро спустился в подвалы. Пройдя мимо двери, ведущей в камеры для шушерников, он дошел до угла, свернул и оказался у трех дверей. На одной висела табличка «Оружейная», на второй — «Хранилище специальных механизмов», на третьей — «Склад реквизированных предметов».
Выбрав дверь посередине, он толкнул ее и вошел в темное помещение, освещенное одной лишь керосиновой лампой. Под лампой за столом сидел констебль Бейнбридж, похожий на толстую мышь из-за своих торчащих в стороны ушей и выступающих передних зубов. Кручинс предполагал, что у Бейнбриджа также имеется хвост, который он ото всех скрывает.
— Добрый вечер, сержант, — сказал констебль, даже не думая вставать со стула. — Что вас привело в мою нору?
— Мне нужен механизм «ЛБ-17», само собой, рабочий экземпляр.
Бейнбридж сверился с книгой учета имевшихся в хранилище механизмов и быстро отыскал указанный код. Прочитав расшифровку, он округлил глаза.
— Вы уверены, что вам нужен именно «ЛБ-17»?
— Приказ Гоббина. Он сказал добавить «И поживее!» Так что давай поживее, Бейнбридж.
Констебль кивнул и, с трудом оторвавшись от стула, снял с пояса ключ.
— Ждите здесь.
Развернувшись, он открыл решетку, перегораживавшую путь в хранилище, и кряхтя двинулся по проходу между стеллажами, заставленными различными механическими штуковинами, в разное время изобретенными специально для констеблей. В глубине хранилища виднелся громадный боевой мех, накрытый полотнищем. Его называли «Громилой» и, как и прочие здешние механизмы, давно не использовали.
Глядя на «Громилу», Кручинс думал о том, что ему предстояло сделать. Нет уж, в кабаре он не пойдет — у него есть занятие поважнее. Гоббин, конечно, придет в ярость, но ему придется волочиться за подставными констеблями самому.
Кручинс усмехнулся. Впереди его ждала очень веселая ночка…
* * *— Ж-жу ж-жу… — раздалось с журнального столика.
Доктор Доу опустил газету.
Пчела, устроившаяся на стопке выпусков «Романа-с-продолжением», глядела на него.
— Нет, Клара, — сказал доктор Доу и снова скрылся за разворотом газеты. Перевернул страницу.
— Ж-жу ж-жу…
Доктор попытался не замечать эту настырную пчелу, но так просто от нее было не избавиться.
— Ж-жу ж-ж-жу…
Нет, это решительно невозможно!
Доктор Доу опустил газету.
— Ну почему ты все время лезешь с этим ко мне?! Миссис Трикк запретила тебя кормить — ты же знаешь, что она составила для тебя расписание! Погляди на себя, Клара! Когда мы тебя взяли, ты была размером с котенка! А сейчас что? Скоро перестанешь умещаться на журнальном столике!
Доктор преувеличивал. Хоть пчела за время, что жила в жоме № 7, и правда несколько разрослась в размерах, особенно в области брюшка, до описанных им масштабов катастрофы ей было далеко.
— Ж-жу… ж-жу…
— Ты же недавно ужинала! Еще и часа не прошло.
— Ж-жу.
— Не ври. Я сам слышал, что миссис Трикк тебя кормила.
— Ну ж-жу…
Доктор дернул головой. Вряд ли пчела издала «ну», но в ее жужжании ему отчетливо слышалось то, что Натаниэля Доу раздражало больше всего: нытье. Весь вид Клары говорил о том, что она якобы не ела целую вечность и что — и это самое ужасное! — она от него не отстанет.
— Ну ладно! — раздраженно сказал доктор и, достав из чайного варителя кубик рафинада, положил его перед пчелой. Та тут же взялась за второй ужин.
— И только попробуй меня выдать… — Доктор отгородился от пчелы газетой и проворчал: — Еще бы писали что-то интересное, а то все об этом занудном судейском бридже!
— Жу?
— Я не драматизирую, Клара. Совершенно нечего читать. Как будто в городе больше ничего не происходит, кроме подготовки к партии в клубе «Лаймгроу». «Историческое событие», как же!
— Ж-жуууу.
— Согласен. Вечер обещает быть смертельно скучным…
И только он это сказал, как в дверь постучали.
Доктор аккуратно сложил газету.
— Открой дверь, Клара, — велел он пчеле, но та никак не отреагировала, занимаясь обгладыванием кубика сахара. — Никакой от тебя пользы!
Поднявшись из кресла, доктор Доу направился в прихожую.
Прежде, чем открыть, он сверился с зеркалом на стене. Зеркало подтвердило: вид идеальный. И только тогда он взялся за ручку.
Когда Натаниэль Доу открыл дверь и увидел стоявшего за ней человека, то в первый миг даже не поверил своим глазам.
— Мисс Бракнехт?!
Летти Бракнехт прислонилась к стене. Ее лицо блестело от слез, она зажимала рот руками. Незрячий взгляд девушки был устремлен прямо на доктора, и ему в какой-то момент показалось, что она его видит.
— На… Натаниэль… — простонала внучка господина начальника вокзала, и его сердце дрогнуло.
— Вы пришли в одиночку? Где ваша трость? Что с вами случилось, мисс Бракнехт?
— Зубы… больно… очень больно…
Доктор взял ее
