Лев Жаков - Убить Бенду
Бенда сидит, клюет носом. Свеча догорает, еле освещая свиток, язычок пламени пляшет почти на металле, его и подсвечник разделяет маленькая полоска стремительно тающего воска. Монах, кряхтя, встает, достает с полочки над столом новую свечку, зажигает ее от старой и ставит прямо на огонек, в лужицу воска. Келья наполняется светом. Бенда трясет головой, трет глаза.
– Записали, святой отец? – спрашивает.
– Сейчас, сын мой, сейчас. – Старик берет перо и кладет на свиток еще два ряда мелких аккуратных буковок. – Продолжай, я слушаю.
Бенда зевает, прикрывая рот рукавом.
– Про турецкого султана уже было?
– Было. Ты остановился на том, как тебя не пустили в зачумленный город.
– Да, да... – Бенда собирается с мыслями, но в голове сплошной туман. – Может быть, я приду завтра вечером и продолжу? Отец, наверное, уже встал и ставит тесто, а мне с утра помогать ему... Позвольте, я пойду?
– Последнюю историю! – молит монах.
– Хорошо, последнюю на сегодня, – сдается Бенда. Вспоминать не хочется, но Бенда делает над собой усилие. От первых же слов в сердце втыкается невидимая иголка. – Да, между мной и берегом был этот город, а ворота были заперты. Колокола звонили, звонили... и над стенами поднимался дым...
* * *– Ступай мимо, чужеземец! – крикнули Бенде со стены.
– Но мне надо в порт!
– Корабли стоят на приколе и не выйдут в море, пока в городе чума.
Черная смерть! И Бенда разворачивается, чтобы поспешить прочь от этого места. Однако, пройдя несколько шагов, все же возвращается:
– Я лекарь и колдун! Может, я окажусь полезен городу?
– Вряд ли, но я спрошу! – И стражник исчез со стены. Скоро послышался скрип отодвигаемого засова, ворота приоткрылись.
* * *Когда Бенда, шатаясь, выходит из ворот монастыря, солнце уже стоит над городом. Мимо спешат первые прохожие, колокола звонят, сзывая прихожан на раннюю службу. Бенда идет, мечтая только о постели. Сил не осталось. Здания сливаются в одну сплошную стену, и приходится щуриться, чтобы не пропустить своего дома. Со времени приезда Бенде не удалось выспаться – приходилось засиживаться до ночи с любопытствующими соседями, провожая их, когда родители давно спали, а вставать с солнцем, чтобы помочь отцу который за время хождений Бенды сильно сдал. Поседел, осунулся, похудел... И матушка постарела. Уходишь ли из дома или возвращаешься – а все равно оказывается, что нечто потеряно, и потеряно навсегда. Как и со многим на свете, с этим приходится смиряться. Если получится – принять, если нет – стараться не замечать или делать вид, что так и надо. Родители стареют – но разве детям легче оттого, что это закон жизни? И с каждой минутой, с каждой секундой все острее ощущаешь, что ничем помочь не можешь, будь ты хоть трижды лекарь и колдун, да хоть бы и сам господь бог!
Что это за люди у дверей?
Бенда щурится, пытаясь сквозь резь в усталых глазах разглядеть в ярких лучах утреннего солнца фигуры у входа в дом. Кажется, у них оружие? Что случилось? Да это стража!
Превозмогая слабость, Бенда бросается к дверям, но его останавливают алебарды.
– Пустите же! – Сил не хватает развести скрещенные древка.
– Ты кто такой?! – как сквозь стену слышится сердитый окрик.
– Я здесь живу! Почему вы меня не пускаете?!
Грубый смех в ответ:
– Да он пьяный! Спихните его в канаву!
Бенда отходит на шаг назад и смотрит, пытаясь сфокусировать взгляд. Дом тот, никакой ошибки, и перед дверью действительно стоят два стражника в форме, загораживая проход. Они ухмыляются, выставив алебарды. Бенда трясет головой, говорит:
– Я здесь живу. Я сын булочника, меня зовут Бенда. И я хочу попасть к себе домой. Что вы здесь делаете? Пропустите меня.
Солдаты ржут, кричат что-то, что Бенда уже не может разобрать. Откуда-то снизу, от живота, начинает подниматься гнев. Бенда чувствует, что еще слово – и от дверей, равно как от солдат, останется горстка пепла. Как от всех тех зачумленных, собранных в доме на окраине прибрежного городка, название которого Бенде так и не довелось узнать. Бенда поднимает руку...
Дверь открывается, на пороге появляется префект, за ним маячит красное, пышноусое лицо капитана стражи. Капитана Бенда не знает, но префект – личность известная. Бенда бросается к нему, но опять дорогу преграждают алебарды.
– Вы кто такой? – спрашивает префект сердито. – Что устраиваете беспорядки? Приходите в ратушу в приемные часы!
– Отец! Матушка! – в отчаянии кричит Бенда. В ответ тишина.
– Вы больной или хулиган, я не понимаю? – Префект надевает перчатки, выходит на улицу. За ним следуют капитан и еще трое стражников. Префект поворачивается к ним: – Тела уберите, вызовите гробовщика, закажите мессу, пусть никто не говорит, что город не заботится о своих горожанах. И пусть священник проведет в доме службу, чтобы очистить место.
– Какие тела, зачем службу? – тупо спрашивает Бенда. В голове все мешается, но сон мгновенно улетучивается. Иголка, сидевшая в груди полночи, встает поперек сердца. И Бенда понимает, что это не сердце виновато... – Пустите! – кричит Бенда, бросаясь на острия, но стражники перехватывают, закручивают руки за спину. – Это мой дом! Что вы все тут делаете?!
Префект уходит не оглянувшись.
– Уберите, – бросает он.
Красномордый капитан наклоняется к Бенде:
– Милейший, вы что-то перепутали. Если вы будете вести себя тихо, мы вас отпустим. Это не ваш дом. Хозяева были убиты ночью, и так как наследников у них не осталось, дом переходит в собственность города, им распоряжаются префект и старейшины. Вы меня слышите? Эй, милейший?
Бенда не слышит ничего, кроме слова «убиты».
– Как? Кем, почему? – шепчет.
Капитан, видя, что чужак успокаивается, делает знак стражникам, и те отпускают Бенду.
– Послушайте, милейший, ступайте себе, – говорит он отечески. – Вы вообще кто?
– Я сын булочника, Бенда. – Бенда поднимает голову внимательно оглядывается. – Вы сказали – убиты? Как? Кем? Вы кто такой и что здесь делаете?
– Это я вас спрашиваю, – недовольно говорит капитан, невольно смущаясь под светлым взглядом. Он, не смущавшийся никогда. Даже в детстве, когда стащил у матери из шкатулки единственную серебряную брошку. – Я капитан городской стражи, выполняю свой долг. Ночью здесь произошло двойное убийство, кто-то проник в дом, зарезал хозяев, унес все ценности, в том числе бумаги. По распоряжению префекта я осмотрел место преступления. Преступник, несомненно, скоро будет найден и понесет заслуженное наказание. В соответствии с законом, за неимением наследников все имущество покойных, в том числе недвижимое, переходит государству. Что вы имеете сказать против?
С трудом продираясь сквозь колокольный звон «убийства» и «покойных», не переставая гудящий в голове, Бенда кротко спрашивает:
– Я могу войти?
– Да вы кто такой, черт побери?
– Сын.
– У хозяев не было детей, оставшихся в живых. Сын их уехал пять лет назад и погиб на Востоке. Или у вас есть документы, подтверждающие родство с покойными?
Бенда не отрывает взгляда от лица капитана, говорит медленно, сдерживаясь:
– Послушайте, меня не интересует наследство, забирайте себе дом и что хотите. Но дайте мне хотя бы... – Голос прерывается.
Капитан не намерен уступать, так как чувствует, что если он сейчас пропустит Бенду, то тем самым признает слова Бенды за правду.
– В церкви насмотритесь, – грубо говорит он. – Отойдите!
И Бенда отступает. Капитан, оглядываясь, уходит, напоследок шепнув кое-что одному из стражников. Теперь перед дверями стоят пятеро, и все следят за каждым движением Бенды.
Бенда смотрит под ноги. И стражники все крепче держатся за оружие, все подозрительнее, с ожиданием, поглядывают в сторону Бенды. Наконец один не выдерживает:
– Пошел отсюда, бродяга!
– Я выгляжу как бродяга? – мрачно спрашивает Бенда.
– Н-нет, пожалуй, – несколько растерянно отзывается стражник.
– Ну так и чего орешь?
Бенда обходит выставленные алебарды, поглядывая на открытые ставни второго этажа. Из окна трактира за ним, присев у подоконника, следит Юлий.
Другой стражник окликает:
– Эй, ты! Ты и впрямь, что ль, колдун?
Бенда не отвечает.
– Слышь, колдун, не забывай, все-таки кругом город, люди...
Третий добавляет:
– Скоро телега приедет тела забирать, так если ты и впрямь сын, то вот и попрощаешься. А так-то чего лезть? Ты, главное, не колдуй! Слышь?
Дверь трактира открывается, показывается голова Мамы Ло в белом чепчике. Она окликает Бенду:
– Мож, зайдешь? Чего на улице торчать, с этими дураками препираться? Поешь, я и в комнату могу пустить – поспишь...
Бенда подходит к Маме Ло.
