Первый рыцарь - Алексей Александрович Иванов
Судьба предоставила мне шанс, дав возможность попасть в одну из академий доблести, не самую престижную, но все же. И я, не будь дураком, вцепился в этот шанс всеми руками и ногами, ногтями и зубами, упорно нажимая на учебу. Вчерашнему выпускнику сиротского дома, пусть и для одаренных, где образование и содержание было получше, чем в обычных казенных домах, сложно соревноваться с родовитыми аристократами с их домашним, а не общим образованием. Да и выпускники частных школ, популярных у зажиточных сословий, превосходили меня на добрую голову. Так что лучшим на курсе я никогда не был. Но и мои старания не пропали впустую — среди отстающих я так же не числился. Был крепким середнячком… ближе к концу списка. Но не в самом конце! Правда, про жизнь вне учебы на эти три года пришлось забыть. Но кто же знал, что мне доведется вернуться в прошлое, где нужно играть роль всезнающего пророка?!
Нет, этот вариант — не вариант. Да и за некоторые пророчества мне просто и без затей оторвут голову. Среди родов фольхов полно предателей, продавшихся альвам. Что самое прискорбное, я знаю далеко не всех. Многие из них в больших чинах и при власти. Что они сотворят с выскочкой, решившим вмешаться в их планы?
Нет, рисковать и открываться нельзя. Нужно придумать что-то другое. Но что?
А что я умею? Воевать! Да, Великая война — отличный, но излишне строгий учитель. До ее заключительного этапа — нашествия альвов, не дожили три из четырех выпускников академии моего года выпуска. Последнего выпуска мирного времени. Ну а к последнему году проигранной войны я мог пересчитать уцелевших по пальцам… одной руки. Про общее число рыцарей, встретивших альвов на последнем рубеже, и вспоминать не буду.
Нет, погибли далеко не все, кто-то сумел уйти к островитянам… наверное. Все же Лангрон был одним из последних, но явно не единственных очагов сопротивления. Да и Вольная марка смогла удержаться. Альвам было не до нее, а болотники застряли под стенами Степного стража. Но все равно, все это крохи тех сил, что некогда были у империи.
Стоп! Не о том думаю! Не о том! Что я могу сделать, чтобы предотвратить это безумие?
Может плюнуть на все, отучиться и свалить к островитянам? Им в колониях всегда нужны рыцари, как для усмирения дикарей, так и для постоянных мелких войн между торговыми домами.
Самое разумное решение из возможных. Но где я, а где разум? Хотел бы сбежать, давно сбежал — возможности были. Но нет, упрямый дурак остался сражаться и умирать. И даже зная, к чему все идет, я опять повторю этот путь.
И вновь все возвращается к вопросу, а что я могу?
Будем решать проблемы по частям. Лезть в пророки не стоит — закопают. А вот отправить в будущем несколько писем лишним не будет. Если первые послания проигнорируют, то по мере развития войны к новым посланиям прислушаются… если все и правда повторится.
Но этого мало. Стоит и о себе позаботиться. Нужно имя, чтобы к нему прислушались или состояние. А в идеале, все вместе — имя и состояние.
Может, следует спасти какую-нибудь наследницу герцогства, по быстрому женить ее на таком замечательном мне и одним махом попасть в число значимых фигур империи? Жених на такие жертвы согласен, осталось убедить невесту.
Я хмыкнул собственной невеселой шутке. План хорош. Но, увы мне, так просто не будет.
Имя и состояние… а еще связи. Куда же без связей. На вершине тот еще серпентарий. Проредит его только война с альвами, а до нее далеко. Без связей такого умного меня, ползущего наверх, расталкивая всех локтями, просто уничтожат. Количество мест наверху всегда меньше желающих их занять.
Но все это потом. Сперва стоит сосредоточиться на знакомом и хорошо известном — академии и учебе. Если состояние в стенах академии сделать сложно, то вот блеснуть, чтобы мое имя какое-то время было у всех на устах, возможно.
А дальше… посмотрим.
Время еще есть. Великая война далеко не сразу стала таковой. Первые три года шли просто мелкие стычки в Спорных землях. Все в рамках так называемой Малой или Законной войны — суверенного права фольхов решать крупные споры друг с другом при помощи военной силы. Традиция древняя и, на мой взгляд, совершенно дикая. Но попробуй император отобрать у фольхов их древние права! Такой умник быстро лишится не только трона, но и головы.
Даже железный маркграф, во времена своего регенства, сумел только существенно ужесточить правила Малых войн, превратив их в более крупную и кровавую версию турниров. Но так и не сумел их полностью запретить.
«Турнир!» — молнией мелькнуло в моей голове. Ежегодный императорский турнир академий пройдет в конце года именно в Тирбозе — вот он мой шанс блеснуть.
Не знаю, возможно ли предотвратить или хотя бы смягчить последствия войны за престол, которая плавно перетекла в Великую войну и закончилась падением империи под атакой дружной своры древолюбов, но я должен попытаться. А для этого из «никто» стоит стать хотя бы «кое-кем». И турнир — это первый шаг.
Что же, от этого и будем играть.
Бросив взгляд в окно, я сделал очередной глоток дрянного чая и поперхнулся. По улице катил тележку с вещами носильщик. Но не он привлек мое внимание, а молодой, с иголочки одетый юноша, послушно следовавший за ним. Юношу этого я очень давно не видел, но отлично знал. Здравствуй первый привет из прошлого — барон Константин Дорал-Ранк.
Двойная фамилия говорила о том, что барон принадлежит к побочной ветви рода Ранк. Того самого, что управляет Железной маркой — одним из пограничных маркграфств, имеющих статус фольха. А странное, причудливое имя указывало на то, что его обладатель является потомком Железного маркграфа, оставившего огромный след в истории империи.
И тут, получив нужные вводные, моя память ожила, напомнив об одном событии, которое должно произойти. Да что там должно… Мой взгляд вновь упал на носильщика, который целенаправленно тащил багаж барона куда-то в сторону глухих улочек. Это событие происходит прямо на моих глазах.
Глава 3
Вокзал для двоих
Подхватив сидор со сменным бельем и личными вещами, я поспешил покинуть гостеприимную чайную.
Неужели это произойдет здесь и сейчас?
Друзьями с бароном Константином Дорал-Ранком мы никогда не были, но приятельствовали. Константин был человеком открытым,
