На углу Пскопской и Йеллопуху - Татьяна Геннадьевна Абалова
Самобичевание помогало мало. Найти в себе силы подняться и начать хоть что–то делать не удавалось.
Правильно поступила Надежда, что ушла с Дагаром. Пусть она ослеплена магической любовью, но хотя бы осталась жива. Не сидит рядом с неудачником и не занимается самоедством.
«Слабак!» – услышал Макар голос Окси.
Треск усиливался. Здание Заставы вибрировало, словно где–то под землей на всех парах несся поезд. Ощущение неминуемой катастрофы нарастало.
В такие моменты хочется бежать со всех ног, потому что разум требует спрятаться, уйти подальше от того, что может уничтожить. Макар с грустью вспомнил шутку «А куда я денусь с подводной лодки?». Теперь он понимал, какую обреченность чувствуют моряки, когда над головами тонны воды. Застава была той самой субмариной, что гибла в «водах» Междумирья.
Макар поднялся с пола и, пошатываясь, побрел туда, где должен был находиться выход в сад. Почему «был»? Застава менялась. Коридоры сужались, потолки опускались ниже и почти чиркали по макушке. Там, где только что монолитом стояли стены, появлялись проходы, больше напоминающие дыры, которые прогрыз гигантский червь, а переходы и лестницы упирались если не в черную пустоту, то в тупик. Все, что когда–то появилось по желанию Заставы, можно сказать, выросло или распустилось словно бутон, став помещениями и предметами мебели, теперь ссыхалось и опадало. Исполинский цветок умирал. Макару совсем не хотелось быть погребенным под руинами, поэтому он предпочел мнимую свободу сада.
Перед поворотом из портального коридора послышалось сдавленное ругательство. Студент остановился, его обожгло догадкой.
– Сторк Игеворг! – закричал он.
Главнокомандующий все еще находится в тайной комнате!
Прижав ладонь к замку, Макар едва дождался, когда двери распахнутся.
– Сторк! – вбегая в промежуточный коридор, позвал еще раз и успел заметить, как темная фигура шагнула в сверкающее зеркало. Эльф, не ожидая услышать чей–либо голос, порывисто обернулся, и в его глазах скользнуло неподдельное сожаление.
Макар опять опоздал. Механизм перехода между мирами был запущен. Зеркальный коридор, по которому стремительно перемещалась фигура сторка, вспыхнул серебристой змеей и погас.
Застава опять содрогнулась, и в этот раз так сильно, что Макар едва устоял на ногах. Он присел на корточки, хватаясь за кресло. Хорошо, что перед ним оказалась спасительная преграда, потому как последовал еще один толчок, и зеркала брызнули сотнями осколков, кромсающих все на своем пути.
Когда пугающий звон стих, Макар поднялся. Фонарь, оставленный сторком, скатился со стола, но ударившись об пол, на счастье, не погас. Студент с шипением выдернул осколки, попавшие в руки, и, оглядевшись, поискал хоть что–то, чем можно было перевязать раны. Взгляд скользнул по черной поверхности стола, на котором когда–то сияла огоньками карта миров. В полутьме создавалось впечатление, что перед Макаром находится не стол, а бездонный колодец. Правдоподобности этой нелепице добавляли скрип и шуршание, словно кто–то лез из колодца наверх. Макар попятился, и стол с треском разломила сухая ветвь, пробившаяся из–под пола.
Макар бежал по коридорам. Луч захваченного из тайной комнаты фонаря то путался под ногами, то исчезал в провалах, которые заставляли студента перепрыгивать через них или сворачивать в сторону.
Выбравшись на открытое пространство, он согнулся вдвое, чтобы отдышаться. Так страшно ему еще никогда не было. Оглянувшись на чернеющую за спиной громадину здания, Макар заставил себя двигаться дальше. Он шел к беседке – месту не столь отдаленному от Заставы, но достаточно пустынному, чтобы раскачиваемые ветром деревья, готовые в любой момент рухнуть, не погребли его под собой.
– Привет! – сказал Макар, присаживаясь на корточки у могилы Крошки Пиу. Бумажных цветов, что принесли с собой Петра и Мурила, видно не было. Видимо, их унес ветер. Погладив пальцем камень, бывший когда–то частью Точильщика, Макар тихо добавил: – Если что, я рядом.
Он грустно улыбнулся. Дюймовочка и Бугер всегда ему нравились. Хорошая компания для вечного сна.
От невеселых мыслей отвлекли нарастающий грохот и усиливающееся дрожание почвы. Поднявшись на ноги, Макар затаил дыхание.
Увиденная картина потрясала.
Здание Заставы медленно проседало, поднимая в воздух частицы пепла и пыли, а из его недр рвались наружу сухие ветви исполинского дерева. Они тянулись ввысь, словно пальцы рук, сложенные чашей. В самом центре гиганта лежал кокон из сплетенных прутьев.
– Мэя! – Макар попытался перекричать гул. – Мэя! Прощай!
Вдруг все деревья в саду разом загорелись. Кровоточащие ссадины на лице и руках обдало жаром.
Макар попятился. Запнувшись о ступени беседки, чуть не упал. Сохранив равновесие, нашел ближайшую скамью, не в силах оторвать взгляд от погребальных свечей, в которые превратились яблони. Вытерев в волнении руки о штаны, неожиданно наткнулся на прямоугольный предмет.
Как он мог забыть о мобильнике?! Последняя ниточка, что связывала его с прошлым.
Макар достал телефон из кармана. Промокнул рубашкой пот со лба, боясь, что в ответственный момент капля упадет на сенсорный экран и украдет драгоценное время. Несколько раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться и унять дрожание рук. Точным движением вставил батарейку в корпус.
– Ну и бог с ней, с крышкой, правда? Мы и без нее обойдемся, – уговаривал он мобильник, молясь, чтобы тот заработал. Прижимая пальцами батарейку, повернул аппарат экраном к себе. Через несколько бесконечных секунд он ожил, но тут же осветился предупреждением, что требуется источник питания.
У зеленой иконки горела цифра три. Три пропущенных звонка.
– Хоть бы успеть, – прошептал студент, находя в меню сообщение от мамы. Он не ругал себя за то, что выключил телефон перед важным разговором с Натой. У него сейчас просто не было сил на самобичевание.
Как ни странно, последнее сообщение датировалось тем же днем, когда он ушел на свидание. Мелкие буквы текста сливались, поэтому Макар скользнул по едва светящейся поверхности двумя пальцами, увеличивая шрифт.
Волнение сыграло злую шутку. Шрифт увеличился настолько сильно, что все поле заняла последняя строка с указанием времени, и экран погас. Не веря, что все кончено, Макар поправил батарейку и до боли в пальце нажал на кнопку включения. Телефон молчал.
– А–а–а! – закричал Макар, швыряя бесполезную вещь в горящую траву. Его оглушил открывшийся факт – мама писала ему в то самое время, когда похитители везли его на Заставу.
Макар медленно, будто каждый шаг давался с трудом, вышел на луг и раскинул руки. Вокруг бушевало пламя, летал пепел, с громкими хлопками лопались стволы, посылая ввысь снопы искр, а Макар смотрел на исполинское дерево, в центре которого лежал саркофаг для двоих, и шептал обветренными губами:
– Мама, Ната, Крошка Пиу, Бугер, Хочь, Мэя… Мне так жаль, что я не спас вас!
Он запрокинул голову, собираясь завыть от бессилия, но подавился криком.
На черном бархате небесного купола
