Прятки в облаках - Тата Алатова
— Ничего не скажу, — насупилась Маша. — На меня ректорша наговор наложила — если распущу язык, то он разбухнет и свесится до колен.
— Гонишь, — восхитился Власов. — Прям так и наложила? Она же вроде не словесник вообще, а всего лишь историк. Бесполезная, так сказать, с точки прикладных чар личность.
— И вот, — Маша достала из кармана пострадавшего щелкунчика. — Уж простите, но снова пострадал безвинный.
— Это кто же у нас такой вандалистый? Руки бы оторвать.
— Костик.
— Костян? Ну погорячился парень, с кем не бывает.
Маша хмыкнула. Связываться с одним из лучших учеников Нежной дураков тут не было.
— Правда не скажешь? — недоверчиво уточнил Плугов. — А мы вроде как подружились.
— Тайна следствия, — с важным видом объявила Маша.
— Ну-ну, — буркнул Власов. — Вот придешь ты к нам еще, Маруся, припадешь к стопам нашей мудрости, а поздно. А мы уже обиделись.
Лишаться вроде-как-дружбы менталистов, которые хоть и были балбесами, но балбесами уже родными, привычными, Маше страсть как не хотелось, и она законючила, ухватившись за рукав Плугова:
— Ну Во-о-ов, ну скажи ты ему! Ну правда ведь не могу!
— Она правда не может, Антох. Не расстраивай девочку, — послушно вступился за нее он.
Власов засмеялся и махнул на Машу рукой.
— Ладно уж, Рябова, живи.
О, она как раз собиралась приложить для этого все усилия.
***
В аудитории волнение из-за невыполненной домашки достигло своего апогея, и Маша едва слушала Сахарова, который снова завел шарманку про их будущих детей.
— Да блин, Федя, — вспылила она. — Что же ты за репей-то такой. Давай так: по пятнадцать минут в день после 25 января.
— А до этого чего? — удивился он.
— А до этого у меня нет на тебя времени. Совсем.
— Вот это долгосрочное планирование. Чем же ты так занята, Машенька?
— Учебой, — рявкнула она.
— Врешь. С учебой у тебя в последнее время так себе, даже соревноваться с тобой неинтересно уже. Я думаю, Морозова заменит тебя на посту моего конкурента за место лучшего студента потока.
— Таня?
Это известие окончательно добило ее. Морозова была старательной и бойкой девочкой, но на прошлой сессии схлопотала две четверки. Неужели и Машу ждет эта постыдная участь?
В аудиторию ворвался Лавров, коротко поздоровался и велел:
— Лабораторные работы мне на стол.
Маша притихла, пытаясь прикинуться невидимкой. Сахаров проворно отволок свою тетрадку, а на обратной дороге пронзал выбывшую из игры соперницу пронзительными и выразительными взглядами.
Окаменев, Маша ждала кары небесной. Что с ней сделает зверюга Лавров теперь?
Однако, к ее удивлению, он промолчал и преспокойно приступил к лекции. Маша строчила конспект и думала, что если приглядеться — Олег Петрович вполне интересный мужчина. Ну да, постарше Дымова лет на пятнадцать, но разве это возраст. И внешность такая аристократическая, в молодости мог бы и какого-нибудь Болконского сыграть. Лавров никогда не поднимал голоса и не опускался до ругательств, но обладал такой ярко выраженной властностью, даже доминантностью, что даже самые наглые студенты не позволяли себе ничего лишнего. И почему бы ректорше не выбрать его — уж всяко он подходит ее драконистости лучше. Не то что слишком мягкий Циркуль.
В конце пары Лавров сказал ничего не выражающим голосом:
— Рябова, задержитесь, пожалуйста, на минуту.
Сахаров злорадно усмехнулся, покидая аудиторию.
Маша приблизилась к преподавательскому столу, понурив голову.
— Олег Петрович, я вам завтра же к утру… этого больше никогда… просто у меня обстоятельства…
— Обстоятельства, — повторил он спокойно. — Мария, у вас все в порядке? Прежде никаких обстоятельств с вами не приключалось.
— Можно я три лабораторки напишу? — взмолилась она.
— Пощадите — это же все проверять придется… Давайте договоримся так: работу мне завтра с утра на кафедру, а в выходные поволонтерите на конференции у пятикурсников.
— Это в субботу? — упавшим голосом уточнила Маша.
— А что, у вас планы? Важные? — холодно поинтересовался Лавров.
— Наверное… мы с Зиночкой… Рустемовной собрались навестить Сироткина, — залепетала Маша, совершенно растерявшись от переживаний.
— Интересно, — задумчиво протянул он, цепко глядя на нее. — Что ж, полагаю, это действительно важно. Передавайте Геннадию Петровичу мое искреннее почтение. Поволонтерите в воскресенье, Рябова, конференция на два дня рассчитана.
— Спасибо! — воскликнула Маша, от облегчения у нее даже руки задрожали. — Спасибо огромное, Олег Петрович!
И почему только все его зверюгой считают?
***
На арифметике Маша продолжила свое никчемное занятие: принялась примерять ректорше Плаксу.
Плакса по общепринятому мнению считался самым красивым из преподавателей — были в нем и декадансовская хрупкость, и готическое изящество. Произведение искусства, а не человек — немного не от мира сего, поэтичный, как истинный математик, всегда вдохновленный, всегда меланхоличный. Такого не стыдно предъявить самым взыскательным подружкам.
Дымов проигрывал ему по всем статьям, так ведь нет же. Приспичило некоторым захомутать самого обыкновенного из всей плеяды блистательных преподов универа. Да взять того же Пахомыча, даром, что усы, зато под рукой — самый популярный факультет.
Совершенно измучившись от дурацких, ненужных и очевидно глупых размышлений, Маша с облегчением вывалилась со второй пары и поспешила в столовку. Дальше по расписанию стояла Нежная, а значит, нужно успеть как следует подкрепиться. Заодно она перехватила Грекова — занятия в спортзале ставили общими для обеих параллельных групп.
У Андрюши, как всегда перед Феей-Берсерком, было отвратительное настроение.
— Кто-нибудь мне объяснит, зачем нам все это? Ты собираешься специализироваться на боевке? А я? Ну и все, — проворчал он, на ходу дожевывая пирожок.
— А я люблю спорт, — сказала Маша. Ей действительно не терпелось сбросить напряжение, выпустить пар.
Андрюша скорчил недовольную физиономию.
— Опять она придумает какой-то треш. Слышала, как ее студенты в лютый мороз полосу препятствий преодолевали?
— Ну конечно, — немного раздраженно ответила Маша. — Там ведь был мой брат.
— Ах да… — он вроде как смутился, но тут на них налетели Власов и Плугов, обняли Машу сразу с двух сторон.
— Опять вы? — удивилась она.
— А мы с вами, — заявил Власов, — а мы сегодня добровольные помощники Феи-Берсерка.
Плугов укоряюще кашлянул.
— Ну не прям добровольные, — тут же поправился Власов, не смутившись, — скажем,
