Птичка, которая попала - Анна Соломахина

— С-скотина, — выдавила сквозь зубы Полина. – А как хорошо маскировался! Хотя, чему я удивляюсь? Защитные амулеты он покруче меня делать умеет.

— Мама, но как, мы же с ним когда-то даже целовались, — Мария испуганно взглянула на Фарга, но тот довольно спокойно отнёсся к такой новости. – Ну, я тогда молодая была, глупая.

Гизар вообще сам себе удивлялся. С одной стороны, Мария ему была очень приятна, особенно сейчас, когда сидела за столом без всех своих масок. Так она и выглядела моложе, и казалась живее, но даже эта метаморфоза не вызывала и сотой доли тех чувств, что охватывали его при виде Милы. Будь она неладна!

— Ладно, чем он занимался, когда ты пыталась до него дозвониться, мы выяснили, — вернулась в деловое русло Полина. – А можно посмотреть, что он делал, когда уезжал из России?

Фаргон послушно «отмотал» на нужное количество лет. Их глазам предстали очень странного вида люди: раскосые глаза, специфические причёски, кошмарные татуировки на всевозможных местах и море крови. Иномирец с интересом вглядывался в необычные ритуалы, благодаря которым ренегат смог снять блок, наложенный ГКЧВ, вслушивался в мысли, где-то мотал на ус, где-то ужасался. Полина долго не выдержала – ринулась в кухонную зону за успокоительным. Мария же сидела, как приклеенная. Она буквально застыла от двойного ужаса: первый из-за зрелища, а второй от осознания, с кем она в своё время училась целоваться, кому доверяла и думала, что неплохо знает. Он ведь уверял, что ничего особенного в тех экспериментах не было, что его подсидели свои же в ГКЧВ, а там, куда он ездил, будто бы нашёл покой, обрёл благодать, отчего его силы частично вернулись. Разумеется, он их скрывает, поэтому рот на замок, и вообще домой он к себе никого не пускает, чтобы не подставить перед наблюдателями.

— Выпей, — Полина подала дочери чашечку с седативным.

Пахнуло свежестью мяты и специфическим ароматом валерианы.

— С-спасибо, — зубы клацнули о фарфоровый край, выдавая крайнюю степень волнения.

— Да, любопытные вещи творятся у вас, — только и смог протянуть Фаргон.

Он многое повидал на своём веку, даже пережил потерю хвоста, но такое… подобного даже некроманты себе не позволяли. А кто позволял – тех карали.

— А можно как-то вырезать воспоминания о Машке, — укоризненный взгляд в сторону непутёвой дочери, — и передать в ГКЧВ данные по кровавому ритуалу? Хотя нет, скорее уж надо вырезать собственно ритуал и передать только его.

— Будто бы только это я смог извлечь? – Изогнул бровь Фарг.

— Типа того, — Мария отмерла и подала голос. – О нас им знать не обязательно, но про такое молчать точно нельзя. Надо устранять. Не самим, так поделиться информацией с МСМ.

Видя непонимание в глазах иномирца, Полина уточнила:

— Международное сообщество магов.

— Хорошо, я поработаю над этим, — кивнул Фаргон. — Скажу, что при убийстве кинжал странно отреагировал на земную магию, сам выжег мозг, а не мой амулет, впитав в себя часть воспоминаний.

— Ого, а что, так бывает? – Изумилась Полина.

Мария же просто смотрела с восхищением на своего спасителя, не переставая поражаться тому, как в который раз этот потрясающий мужчина (на его вредность приподзакроем глаза, он у нас идёт на поправку) спасает её горящий филей. Собственноручно подожжённый.

— Конечно, это ведь не простая железка, а боевой гизарский кинжал, который действительно может противостоять магии. До определённой степени, конечно.

— Что мне сделать, чтобы достойно отблагодарить тебя за помощь? – Мария окончательно перешла на «ты» и смотрела на него горящими глазами.

— Не делать больше таких глупостей, — улыбнулся Фаргон. – А ещё, когда кто-нибудь из моих сородичей придёт на Землю, не морозить мнимой холодностью. Прости, я действительно был очарован тобой, но меня сбивало с толку несоответствие внешних и энергетических проявлений. Я следил за тобой по вечерам, как юнец, через окно, сидел на твоём балконе и подглядывал. Заказал с помощью Тимура подарки, организовал ужин, но…

— Мила, — это имя словно кусок оконного стекла упало между ними, отрезая нити зародившейся связи.

— Да, она, — в её ушах словно раздался звон того самого стекла, теперь разбившегося об её надежды.

Только-только окрепшие после всех этих подвигов по спасению подгорающего филея. Но зачем тогда он их совершал?

— Я пока не знаю, что с этим делать, но в то же время понимаю ту разницу чувств, что я испытываю к ней и к тебе. – Фаргон встал, прошёлся по комнате, где их тактично оставили наедине, вернулся к стулу, но садиться не стал, лишь опёрся руками о спинку. – Меня безумно тянет к чужой женщине. Почему?

— Я думаю, — Маша с трудом сглотнула, запинала ногами в глубь подсознания рвущиеся наружу чувства безысходности и тоски от очередного провала. – Я думаю, что это признак чего-то особенного. Я не в курсе нюансов гизарской физиологии и психики, но когда у нас тянет людей друг к другу, мы называем это влечением. И оно нередко – первая ласточка любви.

Ну вот, теперь можно отправить перспективного мужчину в свободный полёт, забиться в угол и всласть порыдать. Выходные – имеет полное право!

— А ты, у тебя ко мне было влечение? Или лишь первая симпатия? – От дотошности гизара хотелось орать. Послать в пеший тур по соседней галактике, стукнуть по сизоволосой башке, чтоб птички вокруг начали летать. Или звёздочки. – Прости, что спрашиваю, просто чувствую себя неудобно, будто обманул.

Такого Мария точно не ожидала. Да и сам Фарг никогда бы не подумал, что способен на подобные эмоции. Во всём виноват дурманящий земной воздух! От него мозги разжижаются и сердце начинает шалить.

— Никого ты не обманывал, —