Скверная жизнь дракона. Книга третья - Александр Костенко
Стараясь затормозить, я выставил вперёд ногу и как на роликовых коньках боком проехал по сырой земле. И прицелился пальцем в тварь. Всё тело дрожало, руки раскачивались как бешеные маятники. Грудь разрывалась в попытке вдохнуть как можно больше воздуха. Пришлось на секунду отвлечься и восстановить дыхание. Заодно посмотрел за спину, высматривая козлоногого. Пусто. Он явно где-то упал. Притом рядом, иначе быть не может.
Зубастая тварь начала встать, выпрямилась, сделала шаг. И вразвалочку пошла на меня, медленно переставляя ослабевшие ноги.
Я невольно выдохнул. Догадка подтвердилась: нежить усиливается в скверных местах, или же слабеет на свободной земле. Неважно, главное — не заходить в порчу, если рядом бродит погань. Смерть быстрой не будет, но ужасной — уж точно.
В порождение полетело четыре стрелы. Мой запас лишился двух сотен маны — тварь лишилась сотни жизней. Ещё четыре стрелы. Ещё четыре.
Уровень был повышен
Текущий уровень: 4
Бонусных очков характеристик: 5
Бонусных очков навыков: 1
Тварь сдохла после десятой стрелы, а остальные две ударились лишь в труп. Это хорошо, есть надежда справится с козлоногим. Лог…
Полторы тысячи опыта? Как эти твари могут иметь такие уровни? Кем же были орки при жизни, или это влияние скверны? Как вообще та… Ай, какая разница: всё равно ответ вряд ли получится найти. Сейчас главное убить козлоногого.
Нежить пришлось высматривать долго. Она оказалась в метрах семистах на юго-западе, а костяная рамка с вещами — в пятистах метрах на юге. Пятьсот метров за… не больше пятнадцати секунд. Тянет на мировой рекорд, если в этом мире вообще рекорды фиксируют.
Решив, что избавится от козлоногой твари важнее — я направился ей навстречу. На двенадцатую магическую стрелу нежить сдохла, а мне прибавилось ещё полторы тысячи опыта.
— Нельзя, нельзя, — расставив руки в стороны, я смотрел на собственные ноги, пытаясь их загипнотизировать. — Нельзя! Стоять, нельзя падать. Потом сяду, потом отдохну. Сейчас нельзя.
Не знаю как, но ноги перестали дрожать. Всё ещё ощущая слабость от схлынувшего адреналина, я медленно распрямился и посмотрел в сторону юрт. Порченые орки всё так же неподвижно стояли на свободной от скверны земле. Но в глубине орочьей стоянки, в оставшейся во власти скверны четверти лагеря, всё было иначе. Там нежить не только ходила, но и что-то делала.
Одни порождения брали палку с земли и несли в сторону, а принеся — ждали минут десять и несли обратно. Повторяя из раза в раз как зацикленные роботы. Другие брали ведро, шли метров сто, останавливались, думали о смысле бытия и шли обратно, чтобы поставить ведро на место и через десять минут повторить всё вновь. Кто-то из порождений бесконечно заходил в юрты и выходил; кто-то махал руками, что-то показывая в западной стороне; одни делали вид, что таскают мешки и кормят несуществующих лошадей, другие — тренируются с невидимыми мечами. Складывалось впечатление, что скверна застала орков врасплох, поглотив в моменте будничной рутины. И возродила с последним воспоминанием, которое нежить и повторяла из раза в раз.
Судя по овощному состоянию орков, стоящих на обычной земле — скверна для нежити похожа на некую подпитку. На электричество. И если нежить обесточить, то та войдёт в энергосберегающий режим, перестанет двигаться. И у неё уменьшится количество жизней. Как доказал случай с зубастой тварью — нежить на обычной земле крайне слаба. Вот только ту тварь с тесаком нельзя назвать слабой: уж очень бодро она бегала и махала костяным лезвием.
Минут пять я считал нежить. На нормальной земле стояло четыре крупных орка, примерно с десяток средних, и больше сотни остальных. И это только те, которые видны — неизвестно, сколько спрятано за юртами. Но мешало обзору и то, что стоянка орков тянулась широкой линией строго на северо-запад и самая дальняя её часть скрыта от меня.
Можно для простоты счёта умножить на три, или даже на четыре. Примерно пятьсот тварей на обычной земле и полторы сотни в скверной части. Много. А если ещё допустить существование осквернённых орочьих лошадей — то здешние места лучше обходить стороной по широкой дуге.
Что лучше: подготовится к зиме или настрелять дополнительных уровней?
Если я выберу второй вариант, то проще вскрыть вены и не мучится. Ни оставшихся с противоположной стороны горы козлов, ни живности в лесу — всего этого не хватит, чтобы пережить зиму. Я мог бы есть раз в два дня и протянул бы до весны — но только в том случае, если живность сама будет приходить ко мне в пещеру, а я не потрачу и толики энергии на её поимку. Да и то, всех этих коз, медведей и лис не хватит, чтобы переждать зиму: они кончатся быстрее, чем придёт весна. Как бы ни хотелось признавать, но моё выживание завидит от скверны, от её порождений и частей, которые можно с них добыть.
Дойдя до рамки, привязав к ней топор и промыв рану на голени — я решил немного отдохнуть. Но просто терять время не хотелось, так что я расположился у тела зубастой твари, решив совместить приятное с полезным. Через два часа эксперимент показал, что после твари осталось ровным счётом ни-че-го.
Тяжело вздохнув больше от усталости, чем разочарования — я направился в порченый лес. Я держал путь на восток, в сторону огромной свободной зоны. Лишь напоследок бросил короткий взгляд на орочью стоянку. Сбрасывать со счетов её не стоило. Не потому, что там много опыта — там есть юрты, а это ткань. А ткань — это одежда, тряпичные верёвки, закрытый вход в пещеру, травяной матрас, подушка и многое другое. А если эта ткань тоже не поглощается скверной, то… Лог…
Осталось примерно две недели до конца лета, а после — время дождей и сырости. Может быть, удастся решить проблему с продовольствием до первых холодов. Те же орехи от древней. Судя по ощущениям, они очень питательны — но их одних недостаточно. Есть те грибы с их мешочками; есть кусты с колючками вместо листьев и прямоугольными розовыми клубнями, торчащими из-под земли; есть странная паутина с завёрнутыми в неё маленькими шариками, размером с фалангу большого пальца и цвета густой карамели.
В скверных местах многое что есть, но как это добыть? Не знаю, но я обязан узнать: от этих знаний зависит моя жизнь.
Размышляя о планах, я медленно и неуёмно шёл сквозь скверный лес, потом через светящийся наркоманский, потом опять через скверный лес. Внимательнейшим образом я осматривал каждое порождение, будь то растение, гриб, насекомое или животное. Даже самая незначительная деталь могла стать ключом к пониманию порождения и его повадкам. И главное — я мог найти то, что можно есть и что не растворяется через два часа на свободной земле. Конечно, существуют сами скверные твари — те же кабаны, и прочее. Но их поедание лучше оставить на экстренный случай.
На ночь я расположился в преддверье скверного леса. Через километр начинался огромный луг, а за ним –нормальный лес. Я планировал потратить следующие сутки на его изучение, но судьба распорядилась иначе.
Стоило подойти к опушке, как внутри леса замаячили очертания сваленных в кучу деревьев. Издали они казались обычным валежником с гнилыми корнями. Вот только редкость, что несколько десятков деревьев падают в одну точку, собираясь в подобие огромного и прочного шалаша, сплетаясь толстым и ещё живыми ветками. Да и корни были вырваны лишь наполовину. Словно кто-то именно так и хотел, чтобы деревья сплелись между собой, став живым домом.
Мана в резерве ещё не восстановилась, и кто знает, где хозяин этой причудливой постройки. Самым правильным решением было развернуться и отправится «домой», к пещере. Что я и сделал, но вид древесного шалаша прочно засел в голове. На чашу весов с будущим походом к орочьей стоянке словно положили килограммовую гирю с надписью: «Стены и крыша над головой». Остался вопрос о существе, живущем в тех деревьях. Но какой-нибудь высокогрейдовый медведь по сравнению с нежитью — теперь лишь бегающая меховая подстилка.
Если моя продовольственная безопасность решится в положительную сторону, то я схожу к оркам за тканью. Правда, есть проблема с нитками. Столько кишок у животных вряд ли получится найти, а травяные верёвки скверной сжираются уж очень быстро. Но там что-нибудь придумаю. Сейчас же надо сделать одну важную вещь. Лог…
Закинув в Силу пять очков, я снял рюкзак и принялся бегать, концентрируя ману в ступнях.
