Прятки в облаках - Тата Алатова
— Мария! — возмутился он, явно пораженный ее неблагодарностью. — Как минимум, здесь я с разрешения Аллы Дмитриевны.
— Не сказать, что она так уж этому рада. «Я нахожу довольно нелепым тот факт, что мирный преподаватель лингвистики играет в сыщика», — передразнила она, попытавшись скопировать низкий, с хрипотцой, голос ректорши, но у нее получился прокуренный бас.
Обернувшись к ней, Лиза-Дымов глянул на нее с таким скорбным удивлением, что прежней Маше стало бы очень совестно. Но новая Маша замучилась блуждать в потемках и не собиралась сдаваться.
— Сергей Сергеевич, — начала она заново, — ну раз уж так вышло, что мы ступили на скользкую и извилистую тропинку сомнительной фигни, то почему бы нам не сделать еще один шаг? Один крохотный шажочек, а? Вы даже можете сами не наговаривать, а просто покажете мне как, и все.
— И все, — повторил он сокрушенно. — Маша, вы авантюристка.
— А вот и нет, — возразила она с торжествующей улыбкой, ведь понятно, что он уже согласился. — Я терпеть не могу нарушать правила, но сами видите, что вокруг творится. Еще и Дина на что-то намекает, аж мурашки от нее. Так что нам надо сделать?
— Найти вещь, которую Дина носит чаще всего, и наложить на нее чары.
— Да она каждый день наряды меняет! Может, лучше Бесполезняк? Она, по крайней мере, не такая модница.
— Вера Викторовна — ветеран подковерных интриг, — возразил Дымов, — она пережила двух ректоров и больше тридцати лет заправляет своей кафедрой. Ее такими простенькими наговорами не возьмешь. Не смотрите, Маша, что Толоконникова выглядит безобидной старушкой, у этой старушки острые зубы.
— Бабушка, бабушка, почему у тебя такие острые зубы, — пробормотала Маша. — Значит, остается Дина. Завтра мы прикинем, что из ее нарядов наговорить. Украшения сойдут?
— У металлов слишком высокая проводимость, в них чары стабилизировать сложнее, вы же и сами это знаете.
— Угу. Вам косички заплести?..
***
Спала Маша на новом месте плохо, ей все казалось, что это разные степени неловкости — ночевать с Дымовым в комнате из четырех человек и всего лишь вдвоем. Она отказалась от постельного белья с горлицами, выпросив у Зиночки казенный комплект, и ткань казалась слишком жесткой.
Совершенно измучившись от бесконечных мыслей, Маша забылась только на рассвете, а открыла глаза поздним утром.
— Ой, — воскликнула она, ужаснувшись времени на часах. — Я же проспала!
— Можете дрыхнуть дальше, — успокоил ее Лиза-Дымов, который беззаботно валялся на соседней кровати с ноутбуком. — Первые две пары отменили — погода нелетная.
— Как это? — изумилась Маша и подошла к окну.
На улице бушевала метель.
Нет, не так. Метелище.
Порывы ветра казались такой силы, что стекла вибрировали. Мир затерялся в густых снежных завихрениях, исчезли и деревья в парке, и здания, и фонтаны.
— Что это на Зиночку нашло? — потирая глаза, спросила Маша. Она ужасно расстроилась, потому что ждала второй пары с Дымовым, а теперь опять осталась с Лизой.
— В этот раз чудит не Зинаида Рустемовна, а Инна Николаевна.
— Зачем Фее-берсерку такой ужас?
— Зачетная практика в экстремальных условиях. Догадайтесь, Мария, какой курс, по уши в снегах, сейчас сдает полосу препятствий.
— Пятый? — ахнула она, и ее сердце сжалось. — Это из-за Костика, что ли? Да его же собственные однокурсники поколотят!
— И из-за вашего брата в том числе, — Дымов зевнул. — Инна Николаевна предоставила объяснения дисциплинарному совету, но сочла ниже своего достоинства оправдываться перед студентами. Вместо того, чтобы попытаться смягчить активистов, собирающих подписи для ее увольнения, она решила закрутить гайки до предела.
— И сколько градусов сейчас на улице?
— Ниже тридцати.
— Сплошное издевательство, а не учебный процесс, — Маша все вглядывалась за окно, пытаясь увидеть хоть что-то, но ей пришлось сдаться. Поежившись, она стянула со стула теплый халат и закуталась в него, умылась и вернулась в комнату:
— Пойдемте завтракать, что ли? У нас ведь осталось какое-то печенье?
— И колбаса, — кивнул он, накинул кофту поверх пижамы и галантно открыл перед ней дверь.
На кухне энергичная Аня Степанова жарила оладьи.
— Варенье? Сметана? — деловито спросила она, стоило им появиться. — Как спали, девочки? Не забыли женихов загадать на новом месте?
Дина и Катя уже с аппетитом уминали оладьи, Лены и Вики на кухне не было.
— Забыли, — Маша села подальше от Дины, поглядывая на нее как можно незаметнее. Пока та была в растянутом свитере и джинсах, но вряд ли отправится в таком виде на учебу. Или теперь, после завершения карьеры сердцеедки, Дине все равно, в каком виде разгуливать по универу?
— Машка, ты знаешь, что это Фея-Берсерк гоняет твоего брата по морозу? — тут же полюбопытствовала Катя. — Вот она стерва, ужас просто.
Лиза-Дымов с двумя кружками кофе в руках замер за спиной Дины, с интересом поглядывая на тряпичную резинку, стягивающую ее волосы. Хм, ненадежный вариант, конечно, но не хуже прочих.
Как бы заострить все внимание на себе, задумалась Маша, но Катя, которая в это утро просто кишела сплетнями, неожиданно пришла ей на помощь.
— А Циркуль-то изменяет ректорше, — сообщила она, щедро намазывая оладушек вареньем пополам со сметаной.
— Да ладно! — ахнула Аня. — Вот он псих — ходить налево от такой мегеры.
— Откуда дровишки? — небрежно уточнила Дина.
Маша сначала поняла, что взгляды всех девочек прикованы к густо накрашенному черным лицу Кати, потом она увидела, как беззвучно шевелятся губы Лизы-Дымова, а потом до нее дошел смысл.
— Как это? С кем? — пролепетала она.
Не красней, мартышка, не красней, не красней. Ты же Рябова, ну! Ты же тут вообще не при чем! Скромнее надо быть, милая, скромнее.
— А кто его знает, — пожала плечами Катя. — Мне рассказала Салават, она вчера дежурила в четвертой столовке, а ей повариха, а ей Наум Абдуллович.
И как это только ректорша держит в собственной приемной такого болтуна? Или древний секретарь прилагается, как Вечный страж и олень Васька, к должности? Уволишь такого сморчка-старичка, и весь универ рухнет?
Дымов сел рядом, невозмутимый, спокойный, поставил перед Машей ее кружку и потянулся к оладушку.
— И правда, — спросил он, —
