Запретная - Тимур Шакиржанович Касымов
Волна жалости захлестнула сердце Джейн.
«Любимый мой папулька, - чуть не прослезилась она. - Упрямый наш. Намучился с этой болезнью. Прицепилась проклятая. Превратила тебя в худышку»
Она попыталась вспомнить каким полным и жизнерадостным он был до болезни, но вместо полного и жизнерадостного Томаса перед ней возникли фотографии, изображающие полного и жизнерадостного Томаса. Только они могли показать этот образ из прошлого и доказать не верящему в него сознанию, что он реально существовал.
«И в тайну мы все теперь, кроме тебя, посвящены, - продолжала жалеть своего зачахшего родителя девушка. – Надо это исправить. Надо забрать вас куда-нибудь далеко и навсегда и всё тебе рассказать»
- Не торопись, куда ты спешишь? – спросил «зачахший родитель», почувствовав спешку в движениях её рук и нижней челюсти. – Тебе же вечером на работу?
- Да, но до работы нужно ещё кое-куда сходить и кое с кем встретиться, - проговорила с набитым ртом та.
- «Кое с кем», - передразнил её Томас. – Говори: с Дональдом. Мишель мне всё рассказала.
- Ещё в понедельник, после вашего похода в ресторан, - быстро протараторила Мишель.
«Не после вашего похода в парк. После вашего похода в парк я пожалела, что рассказала про вас» - говорили её глаза.
- Зови его в гости, - сказал отец. - Познакомишь нас с мамой.
Мама побледнела и округлила глаза.
- Да рано ещё для этого, - махнула рукой она.
- Ничего не рано, – возразил её благоверный. – Уверена в нём? – спросил он у Джейн.
- Уверена, - ответила та.
- Да какая уверенность за неделю? – раскинула руками мать. – Пусть хоть месяц повстречаются.
- Ну, в конце июля зови, - сказал Томас дочери. - Кто знает, сколько мне этот Пол даст. Может уже и не будет меня в августе.
- Что ты болтаешь?! Па! Чушь не мели! Тебе ещё жить и жить, - затарахтели его собеседницы.
- Шучу, шучу, - заулыбался отец. – Не отделаетесь от меня в этом году.
- В этом столетии, - поправила его Джейн.
- Это ты погорячилась. Брат твой тоже зря время не теряет. Уже поселился у Джейд.
- Привыкают к совместной жизни.
- Да. Посмотрим, кто из вас первый подарит мне внуков.
- Ну скажешь тоже, - выдавила искусственную улыбку Мишель. – Бежишь впереди паровоза.
«Про детей то я не подумала» - слегка нахмурилась наша героиня, отправив очередной кусочек омлета в рот.
- А что? – вскинул брови Томас. – Я не прочь с ляльками понянчиться. Уже забыл каково это.
Негромко заигравший смартфон Джейн избавил от высказывания по этому поводу продолжающую искусственно улыбаться мать.
- Привет! Как ты? – радостно произнесла девушка, поднеся телефон к уху. – Уже едешь? Аа. Щас перезвоню. Ага, давай.
- Зять мой? – спросил отец, когда многофункциональное устройство связи отечественного производства скрылось в кармане её халата.
- Нет, ты посмотри на него! – воскликнула Мишель. – То перед одним паровозом бежит, то перед другим.
- Перед этим не бежит, - проговорила дочь. – С этим уже всё решено. Да, это был Дональд, - кивнула она папе. – Твой будущий зять.
- Джейн! – нахмурилась мать. – Ты… Ты же его только неделю знаешь!
- А кажется, что целую вечность… Ладно, я побежала.
Она встала, поцеловала довольного отца, пожелавшего ей хорошего дня и недовольную мать, многозначительно попросившую её быть аккуратнее и быстро пошла в свою комнату.
«Я же мечтала о дочке, - вернулась она к тому, что её слегка нахмурило. – И о сыне. Значит, я никогда… Или вампиры могут? Нет, вряд ли. Дональд же сказал, что они не живые»
Древний инстинкт женщин: рождение и воспитание детей, был важен, нужен, силён и необходим прекрасной половине человечества описываемого времени. Может не всем, и не так, как сто, двести, триста лет назад, когда было гораздо меньше других радостей и смыслов жизни, но, всё-таки, достаточно для того, чтобы следование ему оставалось в топе главных желаний у большинства девушек.
Крепкий, здоровый организм Джейн, который с лёгкостью мог дать жизнь нескольким десяткам таких же крепких, здоровых организмов и уже несколько лет требовал исполнения хотя бы части этой возможности, возмутился от перспективы не дать жизнь никому.
Желание иметь родных детей вступило в борьбу с желанием бессмертия. Это была смелая атака Давида на Голиафа. Но ей не суждено было стать такой же успешной. Максимум на что хватило бы сил и боевой удачи древнего инстинкта женщин – это отсрочка бессмертия на достаточный для удовлетворения этого инстинкта срок, при условии, что он не растянется до возраста, при котором обращение станет невозможным. Хотя нет – это слишком расплывчато, неопределённо и чревато возможностью навсегда остаться в облике женщины средних лет. Год, максимум три, но лучше один, готова была подождать наша героиня, чтобы успеть «шлёпнуть» часть лаврового венка на голову «Давида», падая в объятия «Голиафа».
«Что же делать? – думала она, натягивая лёгкие бежевые штаны. – Может искусственное оплодотворение? Ну да, как ещё? – пожала она плечами, облачившись в белую футболку. – Он же не может. С обращением подождём годик, ничего страшного. Искусственно можно и двойню родить. Мальчика и девочку… Жаль, что не от него. Хотя можно выбрать донора, максимально приближенного… Нет, можно найти потомков Дональда и попросить их. Да, точно. А когда вырастут, обратим. Будет семейка Аддамс у нас»
С этими многообещающими и вполне выполнимыми идеями в голове, она открыла входную дверь, вышла в общий коридор дома и набрала любимого.
- Как же я соскучился по тебе! - выпалил из трубки его голос.
- А как я по тебе! - улыбнулась Джейн. – Милый мой, любимый. Когда будешь?
- Любимая моя. После обеда. По магазинам пройдёмся с братьями и сразу выезжаю.
- Деловые. Шопиться будете?
- Да. Эшли надо приодеть. Не поспевает он за модой. Как старик одевается.
- Аа. Как охота прошла?
- Шикарно. Обожаю такие заповедники.
- Попили кровушки?
- О, да. Перепили.
- Не ранили вас звери?
- Ты думаешь они бьют или кусают сильнее пули?
- Ладно, снимаю этот вопрос. Умник.
- Но один медведь мощный
