Ловушка Пандоры (СИ) - Стас Кузнецов
Красная заливка щелкнула Матфею в лицо, и он смущенно попытался прикрыть рисунок рукой. Однако тут же понял, как это глупо, и решил продолжать чирканье.
— Как хоть зовешься, мил человек? — спросил старик, выбегая из-за спины Матфея и становясь прямо перед ним.
Тот, не поднимая глаз, представился
— Матфей. Вы извините за цветы.
— Да чаго уж там. Меня Егорушкой можешь величать.
— Егорушка? А отчество?
— А нету, — развел руками старик.
От очередной клоунады соседа у Матфея опять стало подгорать одно место. Он как можно ровнее пожал плечами, сам не понимая, что так сильно раздражает его в старике.
— А я ведаю, чаго ты корябаешь тут. Енто комиксами зовется. Вполне себе недурно выходит.
— Спасибо, — коротко ответил Матфей, надеясь, что, если быть лаконичным и не обращать внимание на соседа, тот скоро потеряет интерес и свалит.
Но Егорушка был тем еще фруктом и никак не мог уняться. Он стал отпускать что-то вроде критических замечаний.
Критику Матфей никогда не умел воспринимать адекватно, поэтому в интернете под его работами часто разражался срач.
— А почему у тебя смертушка в облике такой уродской старухи?
— Я так вижу, — отмахнулся, в духе «творческой» личности, Матфей.
— Довольно заурядное виденье. Это уже и почище тебя обыграли. На мою жинку похожа. Я иной раз средь ночи проснусь, увижу ее прелести, так и бягу из дому поскорей, рад не рад, что в больничку загремел, а то зубов нет, космы торчат, а ласки до сих пор просит. Б-р-р-р… Представляешь? — он вздохнул, помолчал и снова затараторил: — Так я чаго думаю, ты бы мне смертушку покрасивши изобразил, чтобы девонька была познатней, я бы и поспокойней с ней ушел, а с такой уродихой, не дай боже! Лучше я со своей ведьмой жить останусь, с ней хоть привычно что ль, да и сковородка в её руках все поприятней выглядит, чем у твоей коса.
— Для девушек «покрасивше» есть специальные журналы. Можно в любом киоске приобрести.
— Это какие?
— Забейте, — махнул рукой Матфей. — Ляпнул, не подумав.
— А ежели не подумав, то хочу, чтобы девица была облачена в красное, волосики у неё черные и глазки черные, а сама беленькая. Вот такую можешь мне изобразить?
— Я уже готов что угодно изобразить, только бы вы ушли.
— Так и рисуй, авось и сработает, — подмигнул старик, продолжая стоять над душой.
— Я не рисую на заказ, — фыркнул Матфей и, кинув карандаш, решил, что на сегодня с него достаточно.
— Ну конечно, вы сейчас мОлодцы все свободные и гордые, наши стариковские причуды вас не волнуют. Может быть, я когда-то любил такую вот девушку, хотел еще хоть разочек посмотреть, но не буду занимать больше времени вашего молодого величества, — старик, продолжая ворчать, поковылял к своей койке у окна. — Молодость на старость вечно свысока глядит, нам-то, старикам, больше молодыми не стать, а вот вам, гордым мОлодцам, состариться вскоре придётся.
Егорушка отвернулся от Матфея к окну.
— Не всем придётся состариться, — вздохнул Матфей.
Сегодня у него вышел перебор с хамством, и это надо было как-то замять, хотя бы для себя. Он взял карандаш, задумчиво покрутил его в руке. Особо не думая, наметил контуры. Решил развлечь себя акварелькой. Это не должно было занять много времени, а старика могло порадовать.
Через пару минут он потерялся в работе. Нашелся, обнаружив себя чем-то настолько довольным, что от долгой улыбки свело рожу. Хренов принц Чарминг.
Растянулся в кресле и, моргнув пару раз, расфокусировал себя. Уже осознанно оценил свой тяп-ляп. Получилось намного лучше ожидаемого. Некоторая неправильность даже играла здесь на руку.
Он почти точно воплотил описание Егорушки, но вот глаза у девушки хоть и были черными, отливали сиреневым. А красное платье затенялось так, что казалось черным. Он и сам не понимал, как сумел так смешать краски. Растерянно глянул на палитру, но там царил жесткий замес и разобраться, что откуда — было невозможно.
Девушка напоминала Пандору с картины Дж. Уотерхауса: такая же романтичная и утонченная.
Она завораживала. Легкая, живая, манила в омут и отталкивала в пропасть. В ней чувственный рок соединялся с искренней беззащитностью.
Сердце пропустило удар, он сглотнул и, смутившись, отвел взгляд. От силиконового картона, что крутили по телику, такой живой реакции не случилось, а от небрежного наброска… Может, все-таки, с ним что-то не так?
Не хотелось отдавать эту красоту старику.
Из коридора позвали на обед.
Матфей еще немного полюбовался девушкой, да так и оставил акварельку на столе, не решив окончательно, что с ней делать. Пошел есть.
Несмотря на то, что даже от запаха еды мутило, засунул в себя пару ложек сухой гречки, запив её жидким чаем. Осмотрелся. Егорушки в столовой видно не было.
Но лучше бы Матфей не отрывался от чашки. Наверное, фишка с избирательностью мышления все-таки работает — видим то, что думаем, а думаем то, что видим — заложники самих себя.
Взгляд наткнулся на мужика лет под пятьдесят в футболке с портретом нынешнего Царя всея Руси. Вверху надпись. «Я патриот!» Ниже назидательный вопрос: «А ты?».
Патриот громко, с набитым ртом втирал соседу:
— Да, я б этих америкосов хоть сейчас бы пошел перестрелял! Гады тупоголовые! Войну нужно! Как мы им задали во Второй мировой! Забыли?! Пора повторить!
Вернувшись в палату, Матфей лег на кровать, пытаясь удержать съеденное в желудке.
Мысли прилипли к патриотизму и не хотели соскакивать с темы.
Кто такой патриот? Сейчас внушают, что патриот тот, кто, не думая, умрёт за свое государство, за своего царя и его взгляды. Точно так же, как умирали: «За Родину! За Сталина!» Объединяют же патриотов, разжигая ксенофобию. Чужой приравнивается к врагу. А враги, как внушает государство, всюду. Таким образом, искажается сама суть патриотизма, истинная основа которого любовь. Работает софистский метод подмены понятий. Вот и появляются национально настроенные патриоты, а по существу — бандиты, что не способны любить ни близких, ни соотечественников, ни культуру, ни язык, ни ту землю, что их взрастила. Ими движет лишь ненависть — эта ненависть не способна созидать, объединять и порождать жизнь — она разрушает и самого «патриота» и тех, кто впряжен с ним в одну связку.
Матфей сжал челюсти так, что, аж, зубы скрипнули. Поморщился. Как хотелось сердцу высказать себя, так чтобы другой именно понял тебя. Но мысль изреченная есть ложь. Не достучаться до других, как не бейся лбом об стену.
Выбита почва. Не за что зацепиться здравомыслящему человеку в России. Мы все тащим с
