Ловушка Пандоры (СИ) - Стас Кузнецов
— Камон, рад, что все мы здесь. Прожигаем жизнь и хотим, чтобы праздник никогда не кончался! И мы его готовы себе создать! Хаос был вначале! Хаос будет в конце! Мы сломаем мир! Взмах крыла бабочки в Бразилии может вызвать торнадо в Техасе! Мы создадим точку бифуркации! И придем к высшей форме упорядоченности — Хаосу!
Толпа одобрительно загудела. Хотя, скорее, инертно-одобрительно, чем и вправду заценив сложную речь.
Аню же не оставляла тревога. Она достигла высшего накала, когда за их спиной раздался знакомый голос.
— А вот и я! — она вздрогнула всем телом, увидев в двух шагах от нее и Ильи заросшего бородой грязного мужика с пистолетом в руках. — Кто шелохнется, тот будет первым трупом!
Видимо в толпе кто-то подумал, что это шутка и неуверенно засмеялся.
Толпа колыхнулась, но мужик выстрелил в потолок. Все закричали.
— Стоять, сказал! — проорал мужик в микрофон, отобрав его у ведущего.
— А-а… Лёха, — расслаблено кинул Илья. — Из дурки пожаловал? Чего пришел?
Леха, наведя на Илью пистолет, заорал.
— Ты разрушил мою жизнь, ублюдок! — пистолет подрагивал в его руках. Со лба сбегали крупные капли пота, которые он то и дело вытирал рукой с зажатым в кулаке микрофоном. — Это всё из-за тебя! Мой папаша от меня отказался! Я верил в тебя и твои сраные идеи! Ты был моим кумиром! — с горечью кричал он. — А теперь ты подохнешь!
— Не надо! — Аня сделала шаг, инстинктивно закрывая собой Илью.
Раздался оглушительный выстрел.
Аня вздрогнула, и оступилась — ноги подкосились. Она едва не упала, но Илья вовремя подхватил её.
Лицо Ильи побледнело, глаза из черных опять стали синими. Ей нравилось, когда у него глаза становились синими. В них приятно было забыться, словно в небе, стать единственной звездочкой, способной рассеять мрак его вселенной.
— Аня! Аня! — почему-то голос его звучал, как эхо.
В груди больно жгло, обдавая горячими волнами. Дыхание рвалось натужно, со свистом.
Контуры Ильи плыли размытыми кругами. Ей казалось, что вокруг него коконом копошится гнилое нечто. Оно оплетает отвратительными щупальцами прекрасный розоватый свет, который становится всё ярче.
Аня протянула к этому свету руку, но рука оказалось непосильно тяжелой и безвольно упала.
— Ты не такой…
— Тише-тише. Сейчас приедет скорая. Все будет хорошо. Ты… Ты… только не умирай! Не из-за меня, Аня! Не закрывай глаза! Аня!..
Слова уносились от нее всё дальше и дальше.
Мир сузился в точку и погас щелчком.
***
— Аня! Не закрывай глаза Аня! Подожди. Аня! Я…
Тело обмякло в его руках. Илья осторожно опустил её на пол и встал рядом на колени. Осмотрел рану: пуля угодила в сердце.
Он стал зажимать кровь рукой. Запоздало дошло, что это бесполезно.
Руки перепачкал кровью, но он не замечал этого, размазывая по щекам кровь и что-то влажное, что текло из глаз.
Илья поднял взгляд на Лёху. Тот в оцепенении смотрел на убитую девушку, тупо хлопая своими рыбьими глазами.
Вокруг кричали, мелькали тени убегающих людей. В неверном свете софитов движения казались отрывистыми, разбитыми на микро клипы.
Илья выпрямился, дышать было тяжело. В голове звенела боль.
Он осмотрел себя: может, в него тоже попало рикошетом? Но он был цел, а Аня мертва.
Умерла. И внутри вспыхнул вулкан.
Умерла, и ее не вернуть.
А эта мразь стоит тут перед ним. Живой.
Илья поднялся и пошел на оцепеневшего Лёху.
— Я это… Я того… Не хотел в неё! Илья, эт случайно!.. — испуганно залепетал Лёха. — Чё тебе эта девка-то? У тебя и получше есть! Давай замнем, а?
Но Илья останавливаться не собирался. И гримаса на лице у него была такой, какой Лёха никогда прежде у него не видел.
Пистолет гулко упал на пол. Леха попятился. Поскользнулся, едва не свалившись со сцены.
Это привело его в чувство. Он прыгнул на опустевший танцпол и побежал прочь.
Илья кинулся следом. Перелетел через турникет. Хлопнули двери, и они оба выбежали на улицу.
Порыв ветра, подхватив пригоршню снега, бросил ее в измазанное кровью лицо Ильи. Завыли сирены. Кто-то заорал в громкоговоритель. Но Илья видел лишь широкую спину перед собой.
Лёха петлял, пытаясь скрыться, нырял в кусты. Но Илья не отставал.
Вот он вытянул руку и почти поймал Лёху за капюшон, но потерял равновесие на льду и на всей скорости упал.
В ноге хрустнуло. Илья вскрикнул. Боль током пронзила всё тело. Илья прежде никогда не испытывал ничего подобного, и в глазах у него потемнело.
Поднялся. С лица стекали слезы. Осмотрелся: спина исчезла.
На снегу угадывались едва различимые в неверном свете фонарей следы ботинок. Илья, хромая, побежал по следу. Следы уводили к гаражам.
Лёха прыгнул на него с гаража, повалив в сугроб.
Адская боль в ноге прояснила сознание. Это придало силы.
Илья дико взревел и скинул Леху с себя. Легко, как пушинку. Тот в ужасе завопил.
Илья перевернул его к себе лицом. Лёха еще пытался сопротивляться, но сила явно была не на его стороне.
Илья зафиксировал руки Лехи коленями и стал бить его по лицу, пока оно не превратилось в кровавое месиво.
Костяшки стало саднить. Новое неприятное ощущение. Однако оно же и доставляло.
Илья посмотрел на разбитые костяшки и вытащил из кармана нож.
Лёха подвывал, не переставая бессвязно умолять:
— Плиз, плиз, Илья… — и только увидев нож, как-то по-человечески, без заученных понтов, прошептал. — Пожалуйста…
Вдруг резкий свет фонарика ударил по глазам:
— Стоять!
Илья, прищурившись, скорее по голосу, угадал Птичкина за спиной, а впереди еще какой-то урод с фонарём.
— Руки подними! — приказал следователь. — Вот ты и попался, щенок! — сквозь зубы процедил он.
Илья поднял одну руку, тогда как вторая, с ножом, осталась у груди Лехи.
На поднятой руке обозначился средний палец.
В тот же миг Илья упал на Лёху, всадив нож в горло по самую рукоятку.
Оглушительно хлопнул выстрел. Что-то горячее растеклось по груди Ильи.
Пространство свернулось в хрупкий девичий силуэт, и под звуки маминого голоса, который всплыл в памяти щемящим чувством, Илья последний раз выдохнул струйкой крови.
