Две дамы и апельсиновый джем - Анна Викторовна Дашевская
– А для чего ей эти две недели, она не сказала?
– Нет.
– Прошу прощения, мисс Силверстон, – девушка из соседней комнаты отложила газету, встала из кресла и подошла к беседующим дамам. – Я могу ответить на этот вопрос.
– Да?
– Вот-вот начнутся продажи севильских апельсинов, Джейн варила из них мармелад.
Полина удивилась:
– А что, его варят из каких-то особых плодов?
Девушка посмотрела на свою работодательницу, дождалась кивка и только тогда стала отвечать:
– Конечно. Севильские апельсины – с горькой и очень ароматной кожурой. И у них короткий сезон, их начинают продавать в последний числах декабря, а к середине января уже ничего не остаётся. Из любых других мармелад получается намного хуже.
– Так вот в чём дело, – пробормотала Полина.
Поблагодарив обеих женщин, она вышла на улицу, с подозрением покосилась на тёмную тучу, брюхо которой зацепилось за шпиль храма Белых Братьев, давший своё название улице, и благоразумно решила вернуться в «Савой» на такси.
* * *
Ради справедливости надо отметить, что городская стража Люнденвика активно занималась делом об исчезновении миссис Джейн Пламптон. Более того, именно в этот момент папка, заведённая накануне, лежала на столе полковника Дэниела Паттерсона, начальника стражи. Папка была, скажем прямо, тощенькая, и содержала в себе всего четыре листка: заявление почтенного господина Ли Бэя о розыске его невестки, плюс три документа. Первый – об опросе означенного господина Ли, второй – об осмотре квартиры, где миссис Пламптон проживала вместе с мужем Марком, в третьем же излагалась беседа детектив-сержанта Робинсона с сотрудниками агентства «Правильный выбор».
Паттерсон почесал в затылке и взялся за коммуникатор. Несколько сигналов, и на экране появилось лицо Кеннета Гарсайда, главы люнденвикского отделения Службы магической безопасности. Знакомы они было со школы, где Кеннет носил прозвище «Лещ», за увёртливость, а Дэн – «Челюсти», за хватку.
– Слушай, Лещ, мне нужны кое-какие сведения, – после короткого приветствия сказал Паттерсон.
– Спрашивай.
– Тебе что-то говорит фамилия Пламптон? Марк Пламптон и его жена Джейн.
– Предположим.
– Хотелось бы знать…
– Ты обедал? – прервал его Кеннет.
Паттерсон посмотрел на часы, и его брови удивлённо приподнялись.
– Перехватил что-то так давно, что уже даже забыл об этом.
– Тогда встретимся за ужином. Выбирай: в «Чёрном лебеде» или у тебя дома?
Дэн задумался: в пабе шумно, и никогда не знаешь, кто сидит за спиной и может тебя услышать. Дома тихо, и еда отличная, но там жена и сын. Майя не любит, когда он приносит работу домой…
– У меня, – твёрдо ответил он. – В любом случае, я предпочитаю портвейн пиву.
* * *
В восемь часов вечера Полина поднялась по четырём ступенькам парадного крыльца особняка леди Конвей. Дверной молоток был сделан в виде кошачьей головы, за хвостик держащей в зубах мышь. Собственно, мышью и нужно было стучать. Гостья хмыкнула и поднесла руку к этой композиции. Мышь задёргалась и ударила по сияющей латунной пластине.
Почти мгновенно дверь распахнулась, и дворецкий – невысокий и кругленький, словно мячик, в тёмно-сером костюме и чёрном галстуке – с поклоном пропустил её в дом, принял куртку и шляпку, и приказал дылде-лакею проводить леди в малую гостиную.
Дамы пили шерри и мило беседовали о погоде, об ателье мадам Фолье и сегодняшней примерке, о грядущем праздновании Перелома года… Словом, о чём угодно, кроме того, что действительно собирались обсудить. Наконец Гривс торжественно объявил, что ужин подан.
За столом разговор зашёл о конференции, и увлекшаяся Полина стала рассказывать о разработанном ею новом методе расчёта уровня воздействия воздушной стихии.
– Понимаете, – говорила она, чертя график соусом на тарелке, – ведь воздействие зависит от уровня силы мага! А в производстве нужно сделать так, чтобы воздействие было всегда одинаково. Этот вопрос давно обсуждался…
Тут она посмотрела на заметно поскучневшую Камиллу и усмехнулась.
– Не буду вас перегружать подробностями. Простите мою увлечённость.
– О, если бы я хоть чуть-чуть понимала в математике, я попыталась бы вникнуть, но у меня с детства к ней нет никаких способностей. Вот слова – это моё, а цифры меня не любят.
– Взаимно, наверное, – рассмеялась Полина.
Отчего-то ей было удивительно легко с этой новой знакомой, словно они давным-давно дружили. Единственное, что не давало покоя – ужасно хотелось обсудить новые сведения и пришедшие в голову вопросы. Понятно было, что хозяйка дома ведёт светские разговоры неспроста, видимо, экономка или дворецкий греют уши возле двери…
Наконец был допит кофе, завершающий трапезу, и леди Конвей встала из-за стола со словами:
– Пойдёмте, я покажу вам мою оранжерею. Там как раз сейчас цветёт та самая роза, сорта «Глория Дэй», о которой я вам говорила.
Роза и в самом деле была прекрасна, но Камилла, едва взглянув на куст, закрыла двери и нажала на вмонтированный возле неё кристалл.
– Уф, вот теперь можно и поговорить, – сказала она, усаживаясь на скамейку. – Гривс и его жена – милейшие люди, но за неимением собственной жизни слишком активно интересуются моей. Итак, я сообразила, какой вопрос мы не задали милейшему господину Ли.
– Какой же?
– Собственно, даже два вопроса: подготовлена ли партия джема, которую сюда должны были привезти двадцатого числа? И купила ли уже миссис Пламптон севильские апельсины для варки новой партии?
– Да, это интересно… – задумчиво произнесла Полина. – А они уже появились в продаже?
– Три дня назад. Вроде бы.
– И исчезла Джейн три дня назад. Совпадение?
– Я не очень верю в совпадения, – с сомнением сказала леди Камилла. – Ни разу в моей жизни они не оказывались случайными. А что выяснили вы?
– Мои рассуждения были таковы: если у Джейн неприятности, это
