Наследник, которому по... - Александр Олегович Курзанцев
– Сам, своей рукой, своим ножом?
– Ну… не совсем, – вынужден был признать полицейский, – ножи держали сами похитители. Просто он их толкнул друг на друга так, что они зарезали друг-друга.
– Ножик страшная штука, – прокомментировал я, – особенно в мужских руках. Это женщинам привычно, на кухне постоянно упражняются, а мужики что, неумехи криворукие, вот и зарезались.
– Так, ладно, – не стал комментировать мой пассаж спецпредставитель, – а с третим что произошло?
– У маньяка-насильника травматическая ампутация мошонки, – угрюмо произнёс шериф.
– В смысле, э-э… – протянул чиновник, рефлекторно посмотрев вниз, себе между ног.
– Да, – подтвердил полицейский, – оторвало полностью. Вот из заключения врача – рана в области промежности с остатками кожи мошонки, кровоточащими сосудами семенного канатика…
– Фу, не читайте! – спецпредставитель побледнел, часто задышал и вообще, казалось, был недалёк от обморока.
Схватив папку, принялся ею обмахиваться. Чуть придя в себя, уточнил, косясь на меня с лёгким испугом и недоверием:
– Что, прямо руками оторвал?
– Э, не совсем, – полицейский вновь заговорил неуверенно, – вообще мы пока не знаем, чем он их ему оторвал. Потерпевшая находилась под насильником и видела лишь промелькнувший силуэт подозреваемого, а затем констатировала только сам факт ампутации. А маньяк слишком был увлечён жертвой, поэтому также подробностей сообщить не может.
– Э, начальник, – возмутился я, – не трогал я его яйца, западло это. Да и накой они мне? Тем более там только на омлет и пойдут…
Залепил я про омлет наудачу, помню же, наступил на что-то, и, что называется, попал в десятку.
– А, – завопил шериф, тыкая в меня пальцем в который раз, – вот ты и попался, если это был не ты, откуда знал, что они были не просто оторваны, но и раздавлены?!
– Буэ, – послышалось вдруг сбоку и, посмотрев туда, мы увидели, как чиновник безудержно блюёт на пол.
– Простите, – произнёс он слабым голосом, разогнувшись и показавшись из под стола, – с детства не переношу подобных описаний.
– И, наконец, – возвестил полицейский, уже чувствуя, что чаша весов склоняется в его пользу, – он планировал убить Светлова.
– Кого, кого?
– Криминального авторитета Михаила Светлова по кличке «Теплоход», - разъяснил чиновнику тот.
Правда, когда начали выяснять подробности, оказалось, что шерифу кроме догадок тут ничего к делу пришить нельзя, поэтому Светлова отложили в сторонку. Впрочем, я и так уже мысленно потирал лапки, и предыдущих эпизодов на лишение звания наследника должно было хватить с лихвой.
– Ну что ж, – возвестил, наконец, спецпредставитель, ещё раз изучив все материалы, – несомненно вмешательство в гражданскую деятельность со стороны молодого человека было.
Гаврилыч тут же приободрился и хищно уставился на меня. Я, невольно заулыбался тоже и хищно уставился уже на чиновника, который продолжал зачитывать вердикт.
– Учитывая все обстоятельства дела, а также отягчающие и смягчающие факторы, полагаю, что наиболее адекватным наказанием будет…
Чиновник замер, а мы и вовсе перестали дышать, ловя каждое его слово.
– Предупреждение.
– Что!? – воскликнули мы одновременно с шерифом.
Полицейский застонал сквозь зубы, от злости, а я, уже почти ощутив себя свободным от обязательств человеком, понял, что свобода стремительно утекает сквозь пальцы.
– Да как ты посмел, обезьяна очкастая! – с пол оборота завёлся я, – меня, наследника древнего рода, предупреждать?! А?! Я тебя сейчас сам так предупрежу, мало не покажется! Я наследник рода, а ты – простолюдин, смерд, холоп… – бесновался я, от ужаса, выплёвывая всё новые оскорбления в лицо опешившему спецпредставителю. Завопил ещё раз:
– Я наследник!
– Не наследник, – решительно произнёс, наконец, пришедший в себя чиновник, оглянулся на шерифа, и быстро и решительно произнёс, – предупреждение отменяется, а мерой наказания определяется запрет на наследование рода как существующего, так и вновь создаваемого.
Я тут же заткнулся и довольный упал на место, получив желаемое. А спецпредставитель встал, с укоризной на меня посмотрел, а затем буркнул:
– Я о вас, молодой человек, был лучшего мнения.
После чего вышел, оставив нас вдвоём с шерифом.
– Зачем тебе это было надо? – внезапно спросил тот, внимательно и весьма задумчиво меня разглядывая.
А меня вдруг пробило на откровенность, больно доволен я был результатом.
– Шериф, или как вас там – Климент Гаврилович, – довольно лыбясь, произнёс я, – вот вы никогда не испытывали досады, что ваш путь продумал кто-то за вас, и вы, вместо того, чтобы идти туда куда хочется вам, словно осел в упряжке, послушно поворачиваете вслед за удилами, которыми правит кто-то другой? А стоит вам взбрыкнуть и посмотреть не туда, либо затормозить, как вы тут же получаете удар хлыстом, а то и шпорами в бока.
– Интересная аналогия, – подумав, ответил тот, – но разве наследником так плохо жилось?
– Какая разница, плохо или хорошо? Я хочу сам выбирать себе дорогу.
– А родители-то в курсе? – внезапно хмыкнул шериф, но тут же осёкся под моим холодным и не сулящим ничего хорошего взглядом.
Я поднялся со стула и проходя мимо мужчины, чуть приостановился, а затем, негромко но веско добавил:
– Иногда, зная слишком много, людям приходится умереть. Вы, я вижу, человек неплохой, поэтому от всего сердца желаю вам прожить как можно дольше.
– А всё-таки, ты убивал, – заявил мне в спину тот, когда я уже взялся за ручку двери.
И это был не вопрос, а скорее констатация факта. Поэтому ничего отвечать я не стал.
Выйдя в коридор, увидел стоявших там мать с отцом, в окружении юристов, что хмуро и недовольно выслушивали допрашивавшего меня спецпредставителя. Подождал пока они договорят, после чего, проводив чиновника, бросившего на меня прощальный, полный сожаления взгляд, подошёл.
– Сын… – вымолвил Рассказов-старший и замолчал.
А мать только всхлипнула и обняв меня, прошептала:
– Как же так…
– Не удержался, – ответил я, – взбесил меня его самодовольный вид. Как он смеет вообще меня – аристократа, судить?!
– А я тебе говорила, – внезапно зло бросила Эльвира мужу, – говорила, начинай вводить Дрейка в курс дела, какое положение занимаем мы и почему есть ограничения даже для нас. А ты всё отмахивался, зачем грузить мальчика проблемами, – передразнила она его, – вот зачем! Теперь наш мальчик никогда не сможет стать наследником.
– Есть ещё Иоганн, – сконфуженно прогудел Ричард.
– Слава богу, что я подстраховалась, родила не одного, а двух сыновей, – язвительно ответила та, затем вновь обняла меня, – прости сынок, не думай, что я тебя теперь буду любить меньше, это совершенно ничего не меняет.
– Кроме того, – невинно произнёс я, – что теперь быть главой рода не моя обязанность.
«А значит, – мысленно произнёс я сам себе, – ничто мне уже не помешает заниматься физикой. Надо будет обязательно обрадовать Аристарха Эдмундовича».
– Да, Дрейк, это ведь твоя невеста нам позвонила, нашла как-то номер, представляешь, – произнесла маман, когда мы
