Гром над Тьмой Часть 4 - Тимур Машуков
Пожиратели душ не стеснялись обликов — они крали по кусочку от каждого, присваивали и нагло пользовались. Теневые горгульи обрушились с чёрных небес там, где их ждали меньше всего. Выждав момента, когда стрелки уйдут на перезарядку, они стремительными коршунами спустились на артиллерию, не ожидавшую такого подвоха.
«Святоносица», уже почти подготовленная к очередному залпу, вдруг вспыхнула и, пожираемая чёрным пламенем, сгинула во взрыве.
Гоблины, проявив самую поганую черту своей сущности, трусливо побежали прочь, и не думая браться за клинки, когда к их катапультам кошками, на мягких лапах прокрались пожиратели душ. Мать Тьма, обещавшая реванш за унижение первых минут, довольно смеялась — в конце концов, она знала, чем закончится эта вакханалия.
Проклятый раздражающий свет сгинет втуне, исчезнет, потухнет в каждом из ныне живущих. Как только величайшее воинство падёт, как только боги рухнут к её ногам, вечностью ночи она прольётся в бренные миры, неся с собой смерть, разруху и опустошение. В том, что осмелившиеся сопротивляться ей будут уничтожены, она не сомневалась.
Я кусал в кровь губы, словно вновь был тем самым мальчишкой, каким впервые осознал себя в этом мире — испуганным, беспомощным. Мать Тьма ухмылялась мне прямо в лицо — её забавила моя нерешительность, моя неспешность. Казалось, она насквозь видела меня всего — все мои сомнения, переживания. Она как будто заведомо знала, что за ними я прячу самый обыкновенный, идущий из детства страх темноты — в конце концов, тьма всегда была родиной кошмаров.
Что ж, пришло время ответить ей тем же самым.
Я никогда не мог даже представить, что увижу в своей жизни паладина, который как ребёнок радуется подоспевшему к нему со спины бесу. Что ж, жизнь — забавная штука. Она любит удивлять, накидывая смысл в самые безумные из затей.
Демоны будто брали пример с Вики, били в нетерпении копытом и пускали ноздрями пар. Уж не знаю, что сотворили их архидемоны, чтобы удержать каждого бисяка в узде, но справились они на славу. Теперь, получив долгожданную свободу под оглушительный гром Иерехонской трубы, они стали тем самым долгожданным подкреплением для святого воинства.
Люцифер, парящий в небе во всём своём мрачном блеске, отправлял на битву свои легионы. Словно не желая оставлять своих заклятых «друзей», с небес спускались и ангелы, чьи пламенные клинки вспарывали мглу тёмного мира. Михаил тоже не собирался оставаться в стороне от всего веселья. Окруженный сиянием веры, он распахнул портал, из которого хлынули бесчисленные войска ангелов.
Словно перезрелые груши, с небес повалились теневые горгульи. Заревел окружённый со всех сторон мрачный дракон — там, где мгновение назад он был жутким и непобедимым великаном, теперь он напоминал беспомощного крошечного котёнка, окружённого сворой злющих псов.
Люди, спешившие в мирной жизни возложить на плечи хвостатых, да рогатых обитателей преисподней вину за все свои бедствия, сейчас радостно улыбались им, как старым друзьям.
— Может, — тихо, едва слышно сквозь рокот боя, проговорила задумчиво Эйелен, — может, мы увидим, как в этом мире зародится новая дружба? А война подарит им не только горесть потерь, но и надежду новой жизни? То, что сейчас происходит, невозможно, однако реально.
Я не знал ответа на её вопрос, но жутко хотел бы, чтобы всё было так, как она и сказала.
Плети демониц на лету сбивали норовящих захватить чужие тела пожирателей душ. Мелкой мошкарой на них налетали бесы — бритвенно острые клыки впивались в теневую плоть. Кто сказал, что только пожиратели душ так могут? Отчаянье, злоба, уныние, из коих состояли порождения тьмы, служили чертям деликатесом.
Отчеканивая песнь ужасной участи, рогатые Кошмары месили бестий пылающими копытами. Адский жар, что они исторгали вместо дыхания, не жёг, но плавил всё, чему не посчастливилось оказаться поблизости.
Монахини, что так долго раздражали демониц своим заунывным пением, теперь работали с ними в унисон. Песни порядка и хаоса, слившись воедино, коснулись ушей защитников мира, пробуждая в них всё и сразу. Благородство сплеталось с яростью, благочестие танцевало вместе с грехом. Там, где ещё мгновение назад балом правило поражение, желание бежать и спасать собственные шкуры, теперь расцветала твердость и решимость стоять до конца, до последней капли крови. Безумие норовило сдружиться с благоразумием и породить из этого смешения истинный героизм.
Ангелы ловили слова молитв на лету, тотчас же скидывая их небесной карой на неугодных. Семенами молитвы вонзались, вспарывая её будто ножом, в твёрдую почву. Один за другим прорастали бутонами огромные, священные цветы — шипами жестоких роз они кололи воинство тьмы. Копьями пробивались ростки святых корней, пронзая пожирателей душ. Раскачиваясь от ветра, священные цветы клонили головы к страждущим, проливая на их головы благость, надежду, отвагу. Трусость, едва зародившаяся в глубине душ защитников, бежала прочь и без оглядки. Измученные, израненные, утратившие волю сражаться бойцы с передовой тянули к ним руки — и находили исцеление и поддержку.
Младшие демоны, в миру бежавшие прочь от паладинских клинков, норовили накинуться на рыцарское оружие. В миг они вселялись в него — из рукоятей проступали демонические клыки, раскрывались пучеглазые, желтые глаза, клинок обвивали кривые хвосты. Теперь не бойцы тащили мечи в бой — те сами, одержимые бесами, норовили бросить своих обладателей в самую гущу сражения. Да, вскоре, не выдержав убийственного для нечисти света веры, они распадались прямо в оружии, но успевали сделать свое дело, разменяв свою жизнь на десятки жизней пожирателей.
Неспешной величественной армадой в полных мглы небесах показались эльфийские летучие корабли. Иффириты с саффиновых гор важно надували щеки, заполняя зябким воздухом паруса. Плохо державшие прямой удар эльфы предпочитали держаться подальше от самого пекла. Сотни тысяч калёных стрел залпом вонзились в и без того отощавшее воинство тьмы, поддерживая своих собратьев внизу, что продолжали обстрел, прикрывая пеших воинов. Не ведая к порождениям мглы ни жалости, ни пощады, эльфийские маги неустанно, со всех бойниц спешили пролить с небес дождь из сапфировых пластин — бомбами они ложились на головы пожирателей душ. Жрецы, разодетые в белые мантии, будто
