Призраки больше не молчат - Галина Васильевна Герасимова
— Можно?
Я не сразу поняла, о чем спрашивает Рой, а горячие руки уже скользнули под рубашку. Замерли на животе, вырисовывая круги и сбивая дыхание. Рой смотрел на меня с ожиданием, и я кивнула — и тогда он осторожно коснулся моей груди. Накрыл ее, сжал.
Теперь там было что сжимать, и я смущалась и радовалась этому факту.
— Черт, Мэгги, нам нужно остановиться, — хрипло выдохнул Рой, в последний раз прикусил мою губу и с сожалением отстранился.
— И… что это было? — спросила я, боясь, как бы голос не сорвался на писк. Наши лбы почти соприкасались, и я чувствовала неодолимое желание потянуться к Рою и продолжить начатое.
— По-моему, очевидно: я поцеловал любимую девушку, — улыбнулся он и, не спрашивая разрешения, взял мою ладонь и приложил к моей же груди. Сердце стучало как сумасшедшее. — Слышишь? Это ты. Ты всегда была человеком. Веришь?
Сейчас я была готова поверить во что угодно!
Какое-то время мы посидели в тишине, в объятиях друг друга. Не знаю, о чем думал Рой, но я не думала ни о чем, просто наслаждалась минутами спокойствия. Жаль, недолго…
Марево за деревьями Рой заметил первым. Напрягся, вглядываясь вдаль. Я тоже обернулась. Хмурые тучи на востоке отливали зеленым, мерцали широкой лентой с белыми всполохами. Отсюда сложно было рассмотреть, действительно ли белые пятна — это духи, рвущиеся в наш мир, или просто игра света.
— Я глупость скажу, но, кажется, это Прорыв.
— Мне тоже так кажется. Идем, надо сообщить капитанам!
Рой вскочил со скамейки, и мы рванули в сторону школы.
* * *
Не только мы заметил аномалию. Рекруты выходили на улицу, выглядывали из окон общежития. Самые расторопные, как Фред и Дин, встретились нам у ворот. Дин возвращался из библиотеки с целой горой книг, и нам пришлось подождать, пока он закинет их в ближайший класс — не бежать же к аномалии с битком набитой сумкой?
Сияющая лента расползлась по небу, в воздухе раздавались громовые раскаты. Заметно похолодало, я даже пожалела, что не надела куртку. Когда мы приблизились к эпицентру, сомнений не осталось — это Прорыв. Из образовавшейся трещины просачивались духи: тени, похожие на человеческие фигуры, аляповатые кляксы, крылатые химеры.
Первой мыслью было развернуться и бежать куда угодно, лишь бы подальше от Прорыва. Тело сковывало непреодолимым ужасом — однажды побывав за Гранью, я не хотела туда возвращаться. Но Прорыв открылся прямиком над центром исследования призраков, а там находились люди — обычные люди, беззащитные перед духами. Бросать их было нельзя.
Обычно ловцы обходили ЦИП по большой дуге. Двухэтажная лечебница с подземной лабораторией, обнесенная высоким забором с колючей проволокой, не внушала симпатии. Периметр патрулировали охранники со сворою цепных псов, они же сопровождали пациентов во время прогулок. Сложно сказать, кто раздражал больше — ворчащие на любую попытку пробежаться и размять ноги псы или столь же ревностно следящие за порядком стражи, при малейшем нарушении распорядка хватающиеся за оружие.
Выходить из центра не разрешалось, как и навещать пациентов без предварительного согласования, а добиться его было не легче, чем свидания с бургомистром. За две недели лечения мы с братьями встретились всего дважды. Один раз их провела Алиса, второй — Генри, и мы едва успели обменяться дежурными фразами о самочувствии. Лечение в ЦИПе называли мирным словом «реабилитация», но «заключение» подошло бы лучше.
Здесь было ужасно скучно. Если отбросить ежедневные процедуры и обследования, ни погулять, ни поговорить. Персонал общался с пациентами исключительно по делу, а соседи новых знакомств избегали — в лечебницу отправляли бывших одержимых, еще не пришедших в гармонию с собой. Тут не до разговоров.
Нет, несколько раз я честно пыталась. В центре поселили подопытных Ведьмы, и я видела Алекса и Арлекина: чаще всего в столовой, пару раз в коридоре. Но общение с родней не задалось: я натыкалась то на равнодушие куклы, то на злобу духа, захватившего тело кузена. Когда однажды в порыве злости Алекс чуть не выбросил меня из окна, цыплята мягко намекнули подождать с воссоединением. Не могла не согласиться — висеть на высоте двух этажей вниз головой мне не понравилось.
С другими пациентами тоже не заладилось — преданные Ведьме слуги тяжело переносили разрыв с ней и обвиняли в нем меня. Единственным, с кем удалось поболтать в центре, был Тед, знакомый Дина из школы, но его вскоре выписали.
Стоит ли говорить, что после этого ЦИП я покидала с надеждой никогда туда не возвращаться? А теперь стояла напротив и думала, чем помочь.
Рой заметил Уоррена первым и стал пробираться к нему, не отпуская моей руки. Дин и Фред шли следом, дыша в затылок. Толпа вокруг нас встревоженно гудела. Я была согласна со звучащими тут и там фразами, что без причины такой огромный Прорыв появиться не мог. Кто-то создал его, и не хотелось бы знать, какими жертвами.
Вскоре наша четверка предстала перед Уорреном. Капитан уже вовсю участвовал в боевых заданиях, хотя на руку по-прежнему была наложена лангета. Он только что закончил обсуждать план с другими капитанами и теперь раздавал команды ближайшим ловцам. Действуя разобщённо, мы стали бы лёгкой добычей, но капитаны предпочли потратить время, а не чужие жизни.
— Вы здесь? Оружие с собой? Хорошо. Будете помогать выжившим вместе с другими рекрутами. — Уоррен машинально проверил собственный пистолет. — Ваша задача — найти в центре людей и привести к месту сбора, там будет безопасно. Запомнили? Не сражаться, а спасти пострадавших. Мэгги, это в первую очередь к тебе относится.
Я скривилась. Можно подумать, одна я нарушала правила.
— Как мы попадём внутрь? Ворота закрыты, — справедливо заметил Рой.
Высокий металлический забор надежно скрывал, что за ним происходит.
