Ирина Комарова - Пятница, тринадцать ноль-ноль
Амадеус, видимо почувствовав его раздражение, быстро перевел разговор на другую тему. В последние дни его немного волновал жилищный вопрос. Дело в том, что хотя самого Амадеуса вполне устраивала и комната в студенческом общежитии, ее никак нельзя было считать жильем, пристойным для двух ближайших помощников такого великого человека, как его дядюшка Деннис. Надо бы подыскать что-то поприличнее. Вот только что именно? Большую просторную квартиру? А может целый дом? И еще, как лучше: снять новое жилье или сразу купить, чтобы не возиться с арендной платой?
Кэртон, признав, что действительно, упустил этот важный момент из виду, с энтузиазмом поддержал решение Амадеуса выбраться из общежития. При этом, он предложил не связываться со всякой старой рухлядью, а выстроить новый дом, с самыми современными удобствами. Точнее, два новых дома.
Рульф, который прожил всю жизнь вместе со строгой матушкой, робко намекнул насчет третьего дома или хотя бы небольшой пристроечки.
– Никаких пристроек, – авторитетно заявил Амадеус, – только дом! Ты сколько этажей хочешь, два или три?
Под этот увлекательный разговор доехали до леса. Лес Амадеусу с Рульфом категорически не понравился. И не то, чтобы им стало страшно – ничего пугающего вокруг не наблюдалось. Разве что, деревья стояли слишком тесно и слишком близко подступали к дороге, да колючие кусты так раскинули свои сухие ветки, что какое-то время фургон не столько ехал, сколько продирался по этой, едва не превратившейся в тропу, дороге. Неприятно было то, что солнца совсем не было видно, словно ехали по какому-то зеленому тоннелю. Хотя, назвать его зеленым было преувеличением – господствовал здесь серый цвет. Серая потрескавшаяся кора на причудливо изогнутых – кажется, ни одного ровного деревца здесь вообще не было – стволах, серые от пыли листья вверху, серые засохшие ветки каких-то низкорослых кустов стелются по земле.
– Что же это здесь ни травиночки живой? – жалобно прошептал Рульф. Говорить в полный голос, в этом мрачном месте как-то не хотелось.
– А как ей выжить? – так же шепотом спросил Амадеус. – Сам видишь, солнце сюда вообще не попадает, ни одного лучика. Кэртон, долго нам еще по этому подземелью ехать?
– Не очень. Здесь, где дорога, самая узкая полоса.
Еще минут сорок прошло в напряженном молчании, прежде чем Кэртон, по-прежнему негромко, но гораздо более весело, сообщил:
– Кажется, проехали… О, вот видишь, как я и говорил, светлее лесок становится!
Его спутники не сразу заметили изменение в окружающем пейзаже, но расстояние между деревьями, действительно, стало увеличиваться, кусты уже не стояли сплошной стеной, сплетаясь ветвями, а образовывали отдельные, невысокие купы. Впрочем, появившееся свободные места не были похожи на симпатичные лужайки: жесткая, покрытая пылью трава росла какими-то неопрятными клочками, цветов не видно совсем, зато повсюду, большое количество свежих и старых кротовых куч. Сами кроты, естественно, не показывались. И, вообще, не было ничего живого – ни зверей, ни птиц, ни насекомых. Только одна синичка пролетела над ними и, словно заинтересовавшись, опустилась на край крыши фургончика, вцепилась в деревянную планку крохотными прозрачными коготками.
– Через полчасика на месте будем. Лошадей в конюшню, есть там сарайчик подходящий, – продолжал весело болтать Маунт. – Усилитель выгрузим и можем отдыхать!
До обещанного домика добирались не полчаса, а раза в три больше времени, но это уже было не важно. Главное – они добрались до места! Ура! В этот момент, все трое были искренне счастливы.
Быстро разгрузили фургон, и Рульф отвел лошадей в конюшню. Там он, к своему удивлению обнаружил, что стойла вычищены и приготовлены к приему постояльцев. В углу аккуратно сложены тючки прессованного сена, а большой ларь заполнен овсом. Рульф почесал в затылке, наполнил кормушки, принес воды из колодца и, удостоверившись, что лошади всем довольны, присоединился к товарищам, хозяйничающим в доме.
Амадеуса тоже удивил порядок в доме. Отсутствие пыли, массивная деревянная кровать, застеленная дерюжным покрывалом и большая настолько, что на ней – хоть вдоль, хоть поперек – свободно могло уместиться пятеро не слишком мелких мужчин, чистая посуда в шкафчике и достаточно существенный запас необходимых продуктов: мука, соль, горох и приятно пахнущая смесь каких-то сушеных листьев, очевидно для заварки чая.
– Нас что, ждали здесь? – спросил он, проводя ладонью по столу. Потом осмотрел ее и торжественно сообщил результат: – Ни пылинки нет!
– Кому бы это было нужно, ждать нас здесь? – Кэртон, пыхтя, протащил по полу тяжелый мешок. – Помоги мне его на полку закинуть.
Потом они выгрузили и занесли в дом неудобный деревянный ящик. Повозились, извлекая из него продолжающий равномерно гудеть прибор; перевернули ящик так, что он превратился в небольшую тумбочку, и установили на нем Усилитель Заклинаний.
– Стоит, как родной, – похвалил собственную работу Амадеус.
– Дайте полотенце, – попросил Рульф, переступая через порог и встряхивая мокрыми руками. – Я там воды в умывальник налил, можете тоже пойти умыться.
– Это ты хорошо придумал, – одобрил Кэртон, выкладывая на стол продукты из корзины. – Амадеус, достань полотенце. Оно в сумке, сверху лежит.
Вытираясь, Рульф поделился впечатлением, которое произвела на него конюшня:
– Чистота, порядок, корм приготовлен – ну словно ждали нас сегодня!
– А я что говорю? – обрадовался Амадеус. – И в доме то же самое!
– Да прекратите вы, – поморщился Кэртон. – Никто тут никого не ждал. Просто место такое… аккуратное. Даже пыль не садится, дом этого не любит. Так что вы имейте в виду, никакого мусора. Уронили что, рассыпали – тут же подобрать. И ноги вытирайте, когда с улицы заходите.
Рульф испуганно посмотрел на свои башмаки, оглядел пол – не оставил ли он где грязных следов:
– Я, кажется, вытер…
– А муку и соль запасти тоже дом позаботился? – язвительно поинтересовался Амадеус. Не то, чтобы он совсем не поверил Кэртону, но все-таки, было очень похоже, что приятель их разыгрывает.
Кэртон посмотрел на него внимательно и ответил терпеливо:
– Нет, это не дом. Продукты – забота тех, кто здесь останавливается. Каждый, кто сюда приходит, обязан пополнить запасы.
– И мы тоже?
– И мы тоже. Это обязательное правило. Видишь, вот он, мешок с фасолью?
– Вижу. Я еще хотел спросить, куда нам столько фасоли. А это, значит, мы специально привезли, чтобы здесь оставить.
– Правильно.
– Ничего не понимаю, – Амадеус подошел к окну, посмотрел на сомкнувшиеся вокруг поляны деревья. Совершенно непонятным образом, им удавалось выглядеть крайне недоброжелательно. – Ты нам всю дорогу твердил, что этот лес пришлых не любит, а здесь дом такой гостеприимный. Чистота, припасы, кровать… как-то это не сочетается, а Кэртон?
– Да отстань ты от меня! Что ты все время спрашиваешь? Как я могу тебе объяснить то, чего сам не понимаю? Я просто знаю, как нужно себя вести: что можно делать и чего нельзя! А почему, да зачем, лучше не задумываться!
– Ну-ну, – Амадеус не испугался неожиданной вспышки приятеля, скорее удивился. – Как скажешь. А еще какие-нибудь взносы мы обязаны делать?
– Амадеус! Постарайся же ты, наконец, понять! На самом деле, мы ничего не обязаны, но лучше, если будем соблюдать! Для нас лучше!
– Да ладно тебе, что ты так разнервничался. Я просто спросил, может еще что нужно.
– Нужно. Вот эту книжку нужно сунуть под крыльцо.
– Книжку?
– Именно. Если тебе не трудно, сходи, пожалуйста, положи.
– Под крыльцо?
– Да! Именно! Книжку! Под крыльцо!
– Но зачем?
Кэртон устало обмяк на стуле.
– Не знаю. Не знаю, понятия не имею. Но если положить под крыльцо книгу, то… вроде как кому-то, от кого наше пребывание здесь зависит, будет приятно. Понял?
– Нет, – Амадеус всегда был честным парнем.
– Ну и не надо. Просто сделай то, о чем я тебя прошу: пойди и засунь книгу поглубже под крыльцо.
Синичка уверенно опустилась около уходящей вглубь скалы пещеры, стукнула клювиком по полосатому камешку у входа.
– Слушаю вас? – тут же высунулась пушистая беличья головка. – А, это ты Джудит! Здравствуй, милая! Давно ты не залетала, я уже забывать стала, как ты выглядишь! – Она вышла наружу и остановилась, загораживая проход.
– Я тоже стала забывать, как ты болтлива, Делиза, – мрачно ответила птица. – Знаешь ведь, что без дела я не прилетаю.
– Ох! Что же это, опять?! – белочка всплеснула лапками. – Да почему они не угомонятся никак! Неужели так трудно понять, что нечего им здесь делать! Могли бы, кажется, сообразить!
– Могли бы, да не сообразили, – Джудит нетерпеливо тряхнула хвостиком. – Бургомистр на месте?
– Где же ему быть? Наш бургомистр, как всегда на посту и, как всегда, по брови в делах!
– И ты меня пропустишь к нему? – синичка добавила в голосок многозначительности.
