Молчание Сабрины 2 - Владимир Торин
– Вы не знали, что он задумал всех убить? – жестоко спросила Сабрина.
Это были первые слова, которые она сказала этой женщине. По сути, с самого своего появления в «Балаганчике Талли Брекенбока» они с гадалкой не обменялись и приветствиями. Вероятно, мадам Шмыга и вовсе считала, что эта кукла в зеленом платье говорить может разве что заученные реплики и годится только на зачитывание наизусть каракулей Брекенбока. Вряд ли она ожидала, что кукла станет ее обвинять.
– Что? – Мадам Шмыга подняла мокрый взгляд. Ее круги под глазами расплылись кляксами по всему лицу. Если она и играла, то бесспорно делала это просто невообразимо, невероятно талантливо, и тратить ее дар на карнавальное гадание для зрителей перед представлениями и после них иначе, как глупостью и кощунством, было и не назвать. – Ты мне это говоришь?
– Вы не знали, что он задумал всех убить? – Сабрина повторила свой вопрос. На этот раз он прозвучал уже не так неожиданно резко, но менее жестоким его смысл не стал.
– Конечно, нет! – Мадам Шмыга уставилась на Сабрину с таким отчаянием, будто перед ней оказалась вдруг не кукла, а строгая нянюшка, в то время как сама она была провинившейся девочкой-воспитанницей. – Я думала, он хочет вызвать у всех несварение или приступ тошноты, или… или ангину-у-у… – Рыдания женщины вновь нахлынули, как прилив на море, – не хватало лишь берегового смотрителя, вещающего: «Штормовое предупреждение! Штормовое предупреждение!»
Сабрина видела, что гадалка не притворяется: той действительно было горько и больно. И как бы кукла ни подозревала ее, она не могла заставить себя не верить в искренность этих переживаний. Она еще не видела такого горя, такого бессилия, такой безысходности…
И все же Сабрина злилась на мадам Шмыгу – это из-за нее все теперь валяются под кухонным навесом, а безнаказанный Гуффин претворяет в жизнь свой план. В смысле, сейчас он, разумеется, спал, но спустя пару часов проснется и примется претворять в жизнь свой план.
– Почему вы помогали ему?! – требовательно спросила кукла. – Он же злодей!
– Я тоже… – Гадалка взвыла. Шаль валялась в стороне, и обнаженные тонкие плечи женщины тряслись так сильно, что казалось, вот-вот отпадут. – Тоже злоде-ейка…
Злодейка? Она больше походила на жертву. Жертву обстоятельств и жертву настоящего злодея. Разве можно представить, будто эта затюканная, жалкая и несчастная женщина способна намеренно взять и отравить всех? Она совершенно не казалась подлой, как ждущий свою выгоду – обещанный фургончик – Заплата. Не казалась двуличной, как Проныра, который готов пойти на что угодно, на любое возможное злодеяние, только чтобы скрыть следы предыдущего злодеяния. И уж точно она не была похожа на рационального до абсурда Бульдога Джима, который всерьез не мог взять в толк, отчего его наказывают за то, что он всего лишь хотел починить каллиопу.
– Нет, – сказала кукла. – Вы не злодейка. Вы просто глупая.
– Да, я такая дура! – согласилась гадалка и залилась новым потоком рыданий. – Берта! Бедная Берта! Что же я наделала?! Они все… все мертвы… Бедная Берта мертва. Из-за меня. Я ее убила!
– Нет, вы ее не убивали, мадам Шмыга, – сказала Сабрина. – Это все Гуффин. Но зачем ему понадобилось всех убить? В чем состоит его план?
Гадалка вдруг прекратила плакать. Из слез в ее глазах вынырнула ненависть.
– Они все мешали ему. Особенно наш Брекенбок.
– Мешали? Вы знаете, что он задумал? Расскажите мне!
– Я… я не знаю. Это как-то связано с пьесой. С нашим спектаклем.
– А если посмотреть в ваш стеклянный шар? – Сабрина кивнула на гадательный инструмент, стоявший на столике. – Может, там будет ответ?
– Милая наивная крошка, это же всего лишь трюк, – с тоской в голосе пояснила мадам Шмыга. – Говорят, моя бабка Присцилла была настоящей предсказательницей, а я… Я просто играю таинственность и загадочность, пускаю дым в глаза. Прямо, как сегодня… Кошачья шкура-а-а…
– Но откуда вы взяли эти пугающие предсказания?
– Да ведь это же все из книжки «Страшные истории доктора Нокта для непослушных детей». Я читала ее… своей… своей… – Казалось, гадалка вот-вот снова заплачет, но все же в последний миг ей удалось совладать с собой: – «Вывернутый человек», «Странное и необъяснимое появление кошачьей шкуры», «Тень у кровати», «Незнакомец, сотканный из дыма», «Пес-младенец» – все из той книжки. Я просто всех дурачила…
Злясь на себя, кукла со скрипом сжала кулаки. Она ведь слышала сказку про пса-младенца – и почему тогда сразу не догадалась о том, что гадалка за завтраком просто рассказывала книжные сказки?! В какой-то момент она, помнится, даже поверила в ее предсказания. Как минимум в последнее…
– Как он вас заставил? – спросила Сабрина. – Что он сделал с Лизбет?
Мадам Шмыга вскинула голову и пронзила куклу преисполненным подозрения взглядом:
– Что тебе известно о ней?!
– Ничего. Только то, что она вам дорога.
Гадалка всхлипнула и глянула на полку-кровать, свисавшую со стены фургончика над окошком и ее собственной кроватью. На этой аккуратненько застеленной полке стояли корзина, доверху заполненная клубками ниток, и маленькая швейная машинка; вся стена над ней была заклеена какими-то рисунками.
– Лизбет, – едва слышно произнесла гадалка. – Милая, добрая Лизбет… У Лизбет такие маленькие ловкие пальчики, она вязала и штопала, шила и зашивала. А как она рисовала! Ах, эти ее наброски углем: платьица, штанишки и шляпки! Какие волшебные шляпки она придумывала! Все думают, что ее взяла себе в помощницы мадам Брокк, старшая камеристка из «Театра Мод Клоддиуса», но ее никуда не брали. Ее уволокли ночью. Он забрал мою младшую сестру! Он похитил ее, а я никому не могла сказать. Даже Берте.
– И он стал заставлять вас делать плохие вещи?
Гадалка какое-то время молчала, словно пыталась подобрать слова.
– Я заранее знала, что будет облава, – наконец сказала она. – Знала, что придут флики и все разгромят. Гуффин сказал мне вчера утром. Он посоветовал не путаться у фликов под ногами и где-то спрятаться, но я была так зла! Я попыталась предупредить Брекенбока – решила, вот дура, выдать все за предсказание, но Гуффин как-то прознал. Он всегда узнаёт, как бы ты ни был осторожен… Он пообещал, что отрежет пальцы бедной маленькой Лизбет, если
