Небо внизу - Юлия Стешенко
Он грустно посмотрел на свою комолую руку.
Последнюю кость перезахоронить не успели. Большой холм находился далеко за городом, в предгорье. Идти туда нужно было часа три, а потом еще долго взбираться по неровному каменистому склону. Добросовестный Том предложил было отправиться на холм в одиночку, раз уж Теодора не желала заниматься ночным альпинизмом.
– Да ладно вам. Ну смотрите, какая ночь! Тепло, тихо – еще и светло как днем. Я быстренько туда и обратно сбегаю, кости прикопаю, а к утру буду дома.
– Глупости, – пресекла инициативу Тео. – Сколько Грино в винодельне просидел – два года? Три? Еще один день уж как-нибудь перетерпит. К тому же, насколько я знаю жизнь, в первую очередь Грино устремится в «Кабанью голову», потом – пойдет путать карты приятелям, а про жену хорошо, если через неделю вспомнит.
– Зря вы так, – опустил глаза Том. – Он жену любит.
– Но вспомнил о ней в последнюю очередь. Ты переоцениваешь силу любви, Том.
– А может, это вы ее недооцениваете? – зыркнул исподлобья контрактный, но на холм все-таки не пошел.
Ночь действительно была удивительно светлая. В постоянно озаренной неоновым светом Огасте Тео не замечала, как полнолуние меняет мир. Луна просто становилась круглой, потом таяла, потом снова отращивала литые полновесные бока. А внизу, на запруженных людьми улицах, все оставалось по-прежнему. Здесь, в Кенси, было иначе. Ночами на город опускалась густая, как чернила каракатицы, тьма, и редкие огоньки газовых фонарей мерцали в ней, как отражение звезд в черном пруду. Когда Тео выходила на крыльцо, она погружалась в эту темноту, слово в глубокую воду, и мир вокруг нее сжимался до узенького золотого островка, рожденного трепещущим огоньком. Дальше, за его границами, начиналось бесконечное пространство тьмы, наполненное шорохами, невидимым движением, шепотом и вздохами. Стоя на крыльце, Тео представляла, что вот сейчас сделает шаг, другой, потом спустится по ступенькам и пойдет по узкой дорожке, раздвигая свечой темноту, как Моисей – Красное море.
Представляла. Но ни разу не отважилась даже подойти к ступеням.
Сегодняшняя ночь была совсем другой. Распахнувшийся на небе золотой глаз луны светил так ярко, что из-под ног тянулись хрупкие, полупрозрачные тени. Отмахавшая бог знает сколько миль по пыльным дорогам Тео должна была чувствовать себя измотанной – но почему-то не чувствовала. Нет, усталость была, но приятная, легкая усталость, которая вызывает желание присесть, вытянуть гудящие ноги, закрыть глаза и, представив себе прошедший день, гордо улыбнуться.
Уловив бархатный аромат свежесваренного кофе, Тео азартно завертела головой.
– Где это?
– Что? – не понял Том.
– Кофе. Где-то тут варят отличный кофе!
– И что? У нас дома свой есть.
– Томми, дорогой мой, – кротко улыбнулась ему Тео. – Дома у нас вода, в которой варились молотые кофейные зерна. А тут – кофе. Поверь, это большая разница.
Источник аромата обнаружился в узеньком тупичке за магазином скобяных товаров. Приземистое здание размером с собачью будку украшала лаконичная надпись «КОФЕ у ЛУСИИ», нанесенная прямо на стену. Неведомый декоратор предпочитал смелые цветовые решения, поэтому слово КОФЕ он нарисовал насыщенно-бирюзовой краской, а ЛУСИИ – ядовитой фуксией. Заинтригованная, Тео толкнула облезлую скрипучую дверь. В крохотном помещении обнаружился прилавок, плотно заставленный круглыми стеклянными банками с кофе. Там были золотые зерна и рыжие зерна, шоколадные и почти черные, крупные, как бобы, и крохотные, как горох, гладкие, как стеклянные бусины, и сморщенные, как старушечьи лица. Рядом с банками выстроились коробочки с шоколадом, вазочки с засахаренными фруктами и блюдца с пастилой.
– Чего желаете?
Вздрогнув, Тео обернулась. Хозяйка лавчонки стояла в углу, почти невидимая в глубокой тени. Седое облако волос парило над смуглым лицом, как заблудившееся привидение.
– У вас так вкусно пахнет кофе… – Тео еще раз осмотрела прилавок, но никакого намека на меню не увидела.
– Вам две чашки? – хозяйка вышла наконец из полумрака. Сухая и смуглая, она походила на иссушенную ветром, потрескавшуюся статуэтку из темного дерева. На светло-коричневых, в цвет кофе, пальцах, поблескивали серебряные кольца с бирюзой и яшмой.
– Да, две. И что-нибудь… не знаю. Что-нибудь к кофе. Что вы посоветуете?
Стремительно чиркнув спичкой, женщина зажгла газовую горелку и водрузила на нее закопченный медный кофейник.
– Женщины предпочитают шоколад. Есть обычный, есть с орешками… С сушеной вишней, лавандой, с солью, с перцем. Есть засахаренные груши, апельсины, инжир, персиковая и сливовая пастила, – равнодушно перечисляла хозяйка, половчее разворачивая на огне кофейник. – Могу принести сыр.
– Э-э-э… – растерялась Тео. Она предполагала, что супа и жаркого в кофейне не подадут, но рассчитывала найти здесь хотя бы выпечку.
– А поесть что, ничего нету? – разрешил внезапно возникшее затруднение Том.
– На вывеске написано: кофе. А не еда, – пожала плечами хозяйка. – Впрочем…
Окинув Тома сочувственным взглядом, она скрылась за вылинявшей ширмой, а через несколько минут вернулась с початой буханкой ржаного хлеба.
– Найдем и поесть, – сверкнув неожиданно белыми, ровными, как под ниточку, зубами, она отрезала пару толстых ломтей, щедро намазала их сливочным маслом и накрыла тяжелыми кусками жирного золотого сыра. – Кофе какой будете?
– Я даже не знаю, – Тео беспомощно оглядела длинный строй стеклянных банок. – А какой вы посоветуете?
Прищурившись, женщина поглядела на Теодору, как ювелир в ломбарде – на фальшивую брошь.
– Вам? Вы, пожалуй, возьмите обычный. Он всем нравится, – не дожидаясь согласия, она закинула в кофемолку порцию зерен и завертела протравленную временем ручку. – Есть сливки, есть коньяк, есть ликер.
– Нет, спасибо. Мне… мне, пожалуйста, шоколад. С солью, – решительно объявила Тео, которую почему-то очень задело предположение, что необычный кофе ей не понравится.
– Как скажете, госпожа, – снова сверкнула белоснежными зубами хозяйка.
Тео уселась за один из двух колченогих столиков, и вскоре перед ней уже стояли чашка кофе и блюдце с шоколадом. На матовой темной поверхности поблескивали крупные белые
