Серега и Город Мечты - Юрий Ра
— Алло, Рыбка, привет!
— Привет, Серёга! Чего это ты вспомнил про меня?
— Да, понимаешь, захотелось по непонятной причине в Эрмитаж наведаться, а одному скучно. Может, сходим?
— Вот прямо вау! Ты какой-то нетипичный молодой человек. В Эрмитаж меня никто еще не приглашал. Стой, ты про Питерский Эрмитаж же, про музей?
— А что, есть еще один?
— Темнота! И с этим человеком я связала свои… не знаю, что я там связала с тобой, но ты дремуч и неисправим. Уболтал, чертяка языкастый. Организовывай мне поездку в Петербург и посещение Эрмитажа, я сегодня добрая. Будешь должен теперь.
Серёга отбился с каким-то странным ощущением. Что-то было неправильно в мире. С какого такого перепугу он теперь стал должен Рыбке за то, что пригласил её в музей? А потом дошло — не она просилась в Эрмитаж, а он попросил составить ей компанию, значит Серёга реально должен. Засада какая.
— Алло, Рыбка! Ты права, чего я вдруг напрягаю тебя? Ты человек серьезный, занятой, а тут я со своими подкатами. Не напрягайся, обойдусь без Эрмитажа, в крайнем случае найму кого-нибудь, гидра какая-нибудь мне расскажет про Мону Лизу и этого, Клода Мине.
— Ты офигел, Серёга, я уже настроилась! Ты что за мужик такой, «поедем-не поедем»…
— Рыбка, я исключительно за тебя переживаю. А еще не хочу быть тебе должен. Захочешь со мной в Питер, скажи и мы поедем. А эти ваши закидоны достали.
— Чего ты сегодня вдруг сорвался, Серёга? Случилось что?
— Да надоели просто эти все ваши распальцовки, кто кому должен.
— Ладно, проехали. Давай завтра встретимся и решим, куда и когда ехать.
Ага. Если тебе не запретят со мной дружить. А то вдруг я не пара тебе.
— Стой! Это кто мне чего запретит? Серёга, на тебя от моего папульки что ли на тебя кто-то наехал? Дядя Саша?
— Нет, пока не так чтобы наехал, сказал только, что изучит внимательно и примет решение.
— Ну, дядя Саша, ну я тебе устрою! До завтра, Серёга!
— Пока! Целую в булочку!
Где-то в глубине души Серёга понимал, что сделал пакость товарищу Федорову. Что это мелко и не по-товарищески. И от понимания этого на сердце было еще теплее. Ведь каким бы ценным и нужным ни был этот самый дядя Саша, дочка у Рыбкиного папы не Федоров, а эта самая дочка, то бишь Рыбка или Рита, официально выражаясь. И будь Александр хоть каким профессионалом до самой сердцевины, его резоны не перебьют хотелки папиной крохотулечки ста семидесяти трех сантиметров ростику.
Может дело было в том, что парню не нравилась бесцеремонность, может коробили полицейские замашки Александра, а может сказалось воспитание. Батя постоянно говорил — разговаривать с полицейским можно только о погоде, да и то аккуратно. А лучше с ними вообще не разговаривать. Мол, у всех полицейских характеры плохой. Согласно батиной теории их плохой характер объясняется зубами — когда зубы не пролечены, то ни о какой душевной чуткости речи быть не может. А почему не пролечили? Потому как стоматологам платить надо, а полиционеры так не умеют, им что зубы поменять, что масло в двигателе все должны бесплатно, а бесплатно хорошо не получается. Вот мы все и страдаем — они из-за зубов, мы из-за них. Насколько теория верна, Серёга не знал, но старался пореже общаться с ментами, в том числе бывшими. Кстати, в Еманжелинске все так делают, видимо тоже в курсах про зубы.
Через два дня после памятной встречи господина Федорова с Серёгой безопаснику пришлось как бы повторно проживать ту беседу и озвучивать её подробности перед своим шефом:
— Босс, я не наезжал на этого вашего Сергея просто так. Он лично мне вообще не интересен. Исключительно в свете вашего указания присмотреть и разобраться. А ситуация непростая настолько, что, как вы заметили, я еще не пришел с докладом — докладывать нечего.
— Хорош крутить словеса, Сашка! Давай по существу: что, когда, как, почему.
— Вот с существом-то и проблема. Этот ваш потенциальный зять — лицо шефа скривилось как от косточки, застрявшей между зубами — не простой прожигатель родительских инвестиций в подрастающее поколение, а непонятно кто. Когда он мне плел, что занимается экспедиторским бизнесом, я предположить не мог, что этот сучок таскает бизнес-корреспонденцию совершенно секретного характера типа финансовых предложений по разделу спорного бизнеса между нами и уродами из «Звезды Севера». Я навел справки, те воспользовались услугами неустановленного решалы, который нанял этого Серегу и его банду для доставки документов. Собственники активов пытались противодействовать, наняли солидную контору с серьезными компетенциями, чтоб вычислить нас, но облажались. Как этот Сергей сказал — не хватило квалификации.
— То есть Серянов знал об отправленном пакете, но не знал, кому он предназначен?
— Так точно. И поступил в принципе правильно, подвесив за отправителем хвост.
— Так что, этот твой Серёга на самом деле хорош?
— Он или его группа поддержки. Я не смог установить, кто в неё входит. Я не смог установить, с кем он работал в Челябинске. Я не смог выяснить, кто его постоянная клиентура здесь в Москве…
— Что ты заладил как истеричка «я не смог то, я не смог это». Ну не смог, бывает.
— Так этот хмырь еще и издевается! Как сказал: «Мне с профессиональной точки зрения приятна ваша оценка моего уровня. Когда начальник службы безопасности такого масштаба считает меня пустым местом, значит я умею прятаться». Так или примерно так отбрил.
— Вроде верно всё сказал.
— Верно, оттого вдвойне обидно. Смотрит своими глазенками безмятежными и улыбается, эдакий херувимчик… так и хотелось его в «переговорную» оттащить и как следует выспросить все подробности!
— Может, ты просто стареешь, переживаешь, что тебя молодежь обскакала.
— Шеф, я ж моложе тебя! Как это старею?
— Ну меня же никто не обскакал, не я бегаю с криком «я не смог!», заметь, не я истерю по поводу Риткиного кавалера. А вроде бы мне сам бог велел орать: с моей дочуркой спит какой-то хмырь мутный, безопасник на него компромат нормальный добыть не может. А я само спокойствие. Так что не звезди, я получаюсь моложе тебя, Саша.
— Босс, твоя взяла, признаю. Кстати, кое-какой компромат у меня есть на Санталова — он из универа в своём Челябинске вылетел, не потянул.
— Серьезный компромат, можешь ведь, когда постараешься! И что теперь, Ритке расскажем, а она его бросит за такой промах?
— Да ну
