Грехи отцов - Гоблин MeXXanik
Тут дверь дома распахнулась, и на крыльцо вышел коренастый человек, не узнать которого было сложно.
— А вот и дядя Стас! — довольно сообщил мальчишка. — Он только час, как домой вернулся.
— И где же был до того? — поинтересовался я.
— Ясное дело — на сеновале спал, а столовался в пристройке с конюхами. Авдотья сказала, что в дом его боле не пустит.
— Но все ж пустила, — заметил я.
— Это из-за вас, — хихикнул паренек. — Сказала, что если он будет немытый и вонять мышами, то про нас будут дурно думать.
— А как же мастер Морозов? Он ведь тут был утром, — удивился я.
— Он хитрый и на глаза сестрице не показывался. Я его сразу заприметил. Так Александр Васильевич попросил не выдавать его и сразу пошел на мужской разговор с дядей Стасом.
— Дела… — протянул Фома, пряча усмешку.
Но она исчезла, когда мы подошли к крыльцу.
Стас спустился со ступеней, облаченный в свежую рубаху. Его волосы были влажными после душа, щеки и подбородок тщательно выбриты.
— Спасибо, Павел Филиппович, что явились так скоро, — преувеличенно бодро заговорил Зимин. — Как ваши дела?
— Рассмотрение дела перенесли на неделю. А еще моя соседка пришла в себя.
Стало понятно, что кустодий был в курсе произошедшего «воскрешения» в моем доме. Хотя я этому не удивлялся. Понятно, что старший Морозов уже ввел в курс дела своего преемника. А тот воровато огляделся и прижал палец к губам, давая понять, что мне стоит быть осторожнее со словами.
— Может, Коля покажет мне ваши угодья? — миролюбиво предложил Фома.
— Я не возражаю, — прищурился Стас, оценивая состояние мальчишки.
Поняв, что тот не боится Питерского, кустодий расслабился и даже улыбнулся.
— Только захвати с собой пирожков поболе, — велел он Коле. — Негоже на пустой желудок ходить. Зайти на кухню и скажи кухарке, что я велел выдать провианта на двоих.
Когда Коля с Фомой скрылись из виду, Зимин поманил меня на задний двор. Там оказалась просторная беседка, в которой мы с удобством и расположились. На столе стоял самовар и большая тарелка, наполненная пирогами.
Зимин налил в чашки чай, подвинул одну мне.
— Пацану надо много есть. Он постоянно голодный, и от этого ему сложно сдерживать свою натуру.
— Фома тоже не дурак поесть, — кивнул я.
— Александр Василевич предупредил меня, что ваш помощник не из людей, — Стас поднял руки, словно ожидал моего возмущения. — Это дела семейные, и мне надо было знать обо всем, чтобы не навредить своим.
— Значит, мы свои? — улыбнулся я.
— Иначе я никогда бы не согласился принимать участие во вчерашнем цирке, — буркнул он. Но тут же не выдержал и засмеялся: — Но вы видели ее лицо в тот момент, когда Свиридова поняла, что просчиталась?
— Видел, — кивнул я.
— Она ведь думала, что отхватила главный трофей — важного некроманта Империи! А достался ей покоцанный ледяной гном…
— Зря вы так о себе, — я даже закашлялся, чтобы не обидеть собеседника смешком.
— Бросьте, — махнул рукой Зимин. — Мы оба знаем, что дамочка рассчитывала на другой результат. Напялила красивое платье, прическу сделала. Подругу попросила помочь… Но все пошло не по плану.
— И где сейчас Елена Анатольевна?
Стас хмыкнул и поднял указательный палец к потолку беседки:
— Параша! Старое хорошее имя. Считаю, что надо все делать по закону, раз пошла такая пьянка… Хотела девка отдать долг — так пусть все будет как полагается. Нечего ей старое имя носить. Пусть отзывается на новое.
— Жестоко… — хмыкнул я.
— Но справедливо! — перебил меня кустодий.
— Так и где сейчас Параша? В доме?
Я принялся рассматривать окна, пытаясь заметить, качнется ли занавеска.
— Нет ее в доме, — довольно сообщил Стас, но тут же помрачнел. — И Авдотья тоже не дома. Они обе отправились на конюшню. Моя зазноба решила выгулять новую лошадь. Нам вчера привезли животинку, которую нужно потихоньку приучать ко двору.
— И Елен… Параша ей помогает?
— Авдотья не стала бы допускать к лошадкам незнакомых людей, — хитро ответил мужчина. — Она и мне не каждый раз позволяет зайти к лошадкам.
— Почему? — не понял я.
— Они порой чуют нашу силу и начинают волноваться. А я все же не последний криомастер в Империи, — он довольно усмехнулся.
— Значит, Авдотья не пустила вас ночевать домой? — осторожно уточнил я.
— Колька рассказал? — вздохнул Зимин. И махнул рукой. — Авдотья — девка суровая, с ней не забалуешь. Я ведь попытался ей все пояснить. Но она как увидела, что я веду к порогу эту Парашу, так словно окаменела. Ни слова мне не сказала, когда я вошел в дом. А потом через Кольку передала: либо я буду спать на сеновале, либо она…
— И вы поступили, как мужчина…
— Я бы остался в доме, — неожиданно признался кустодий. — У меня спина — не как у молодого, и ночка эта из меня едва болезного не сделала.
— И почему же вы пошли на сеновал?
— Так эта Свиридова тоже тут поселилась! В комнате под лестницей… Если бы я ночевал с ней в одном доме, то проснулся бы оттого, что Авдотья заложила двери и подожгла жилище…
— Думаете?
— Уверен! — кивнул Стас. И добавил с мрачным торжеством: — Я б на ее месте так и сделал.
— Простите, это все моя вина. Вы пострадали за меня.
— За семью! — поправил меня Зимин и криво усмехнулся. — Но мне думается, что оно того стоит. Авдотья остынет и поймет, что выбора у меня не было. А вот князь Свиридов теперь у нас вот тут…
Он сжал кулак, и образовавшийся на нем лед хрустнул.
— Думаете?
— Знаю! — перебил меня Стас. — Мои люди выяснили кое-что о семейке наших должников.
— Что-то важное? — насторожился я.
— Судите сами, мастер Чехов… С недавнего времени в свете перестала появляться младшая дочь судьи — Наталья.
— У нее позднее открытие дара, — с готовностью пояснил я. — Вы же понимаете, что девица сейчас нестабильна и может натворить всякого. Вот ее и держат под присмотром в какой-нибудь деревушке.
Зимин вздохнул.
