Макс Фрай - Я иду искать
– А почему именно в Суммони?
– А то ты не знаешь. Думаешь, Карвен мне не похвастался, что встретил тебя вчера на этом дурацком любительском концерте? И думаешь, я поверю, что ты его обо всем не расспросил?
– Не поверишь, – согласился я. – Но только потому, что слишком мало со мной знакома. А то сразу поняла бы, что сперва я утратил дар речи, выяснив, где он сейчас работает, а потом послушал музыку, зарыдал и вдохновенно убежал в ночь, забыв, что есть на свете какой-то Карвен.
– Да ладно тебе. От чего там рыдать? – изумилась Айса.
Из чего я сделал вывод, что у нас решительно не совпадают музыкальные вкусы. Но спорить, конечно, не стал, только неопределенно развел руками. И сказал:
– Я вообще довольно странный. Иногда это немного мешает. Вот, например, ни с Карвеном, ни с Танитой я вчера так толком и не поговорил. Узнал от них, что вы долго жили в Суммони, и Менке там до сих пор зачем-то сидит. А как вас туда занесло, не успел расспросить. Меня дома гости ждали.
Самый лучший способ соврать так, чтобы тебе поверили – говорить чистую правду. Просто не всю, а некоторые ее фрагменты, вдохновенно возводя между ними новенькие причинно-следственные связи. В этом искусстве я такой великий мастер, что порой сам себе верю. И Айса поверила, куда ей было деваться.
– Танита случайно познакомилась на рынке с одним человеком, – неохотно сказала она. – Тот представился знахарем из Суммони. И, узнав, что нас тут целая компания высланных из Угуланда за колдовство, позвал всех с собой. Обещал приютить и научить всему, что знает. Ребят это очень вдохновило – наконец-то все древние тайны Уандука откроются нам! И только я сразу решила, что мужик не промах: сразу четырех слуг за кров и еду заполучить – это он ловко придумал. Гораздо выгодней набрать учеников, чем покупать рабов, кормить которых, кстати, все равно придется, никуда не денешься… Тем не менее, поехала с ними как миленькая. А что было делать? Жизнь в Капутте все равно стала нам не по карману, писать родителям, чтобы прислали денег, стыдно. Я же после ареста ни разу с ними не поговорила по-человечески, и тут вдруг – караул, помогите! Как-то это совсем нехорошо. Да и компанию разваливать не хотелось. Я считала, что нам следует держаться вместе. И, конечно, ты понимаешь, ни на минуту не забывала, что ребята влипли в эту историю по моей вине. Поэтому соглашалась со всеми их предложениями и старалась особо не ныть. Думала: если хоть кому-то из нас будет весело и интересно в изгнании, значит, все не так уж плохо.
– Понимаю, – кивнул я. – И как, получилось?
Она пожала плечами.
– Наверное. До какой-то степени. Во всяком случае, им там понравилось гораздо больше, чем мне. Ну и справедливости ради, суммонийский знахарь оказался вполне славным человеком. И даже не то чтобы совсем шарлатаном. То есть каким-то условно полезным вещам он нас все-таки научил.
Айса, надо сказать, тоже была чрезвычайно убедительна. Не познакомься я вчера с Иллайуни, проглотил бы сейчас ее версию, не поперхнувшись. Возможно даже не стал бы расспрашивать дальше. Разве что из вежливости, разговор поддержать.
А так сказал:
– «Условно полезные вещи» – это открытие Врат с последующим изгнанием смерти? Ну в общем да, польза небольшая, суп-то из чужой смерти не сваришь. Или сваришь? О древних кулинарных традициях Уандука я, будем честны, не осведомлен.
Айса адресовала мне негодующий взгляд. Дескать, ну и гад же ты ползучий. Зачем было врать, будто ничего не знаешь?
– Просто я встречал рассвет на берегу Ариморанского моря и случайно познакомился с вашим Иллайуни, – объяснил я. – Он там неподалеку живет, как выяснилось.
– Вы бы все-таки определились, сэр Макс, – холодно сказала Айса. – Кто вы – исполненный сочувствия друг, или Тайный Сыщик? Не то чтобы это имело решающее значение, скрывать-то мне от вас толком нечего. Но неопределенность раздражает.
– Одно другому не мешает. Сочувствие не делает меня доверчивым болваном, а служебные обязанности – бесчувственным бревном. Поэтому я – все сразу. Неудобно, понимаю, но ничего не поделаешь.
Счастье все-таки, что передо мной сидела не древняя Королева Санхти Айигокхи, а всего лишь маленькая леди Шимора Тек. Но некоторый шанс рассыпаться пеплом под ее яростным взглядом у меня все равно был. К счастью, этому ее в Суммони явно не учили, а на одном вдохновении, без знания техники выехать трудновато. Но она сделала, что могла; по крайней мере, воздух между нами ощутимо потеплел. В такой собачий холод совсем неплохо. До лета, что ли, ее на крыше задержать? И доводить до белого каления примерно раз в полчаса?
– Ты же вчера именно это проделывала со спящим? – спросил я. – Открывала его Врата, изгоняла смерть? Отличная практика для начинающей. Очень удобно с этими сновидцами, заполонившими город: мы все им уже приснились, полдела считай сделано, можно сразу приступать к самому интересному. У тебя получилось? Или для успешного завершения дела тебе еще надо было умереть его смертью, а я не дал?
– Естественно, у меня не получилось, – холодно сказала Айса. – Я в этом деле полная бездарность, не беспокойтесь, сэр Макс. Этот человек проснулся дома таким же смертным, как засыпал. И умрет в свой срок. В смысле скоро. Он очень болен. Я теперь чувствую такие вещи – не про всех, только про спящих, но их в Ехо в последнее время стало полно, никуда от них не скроешься. Рада бы ничего не знать о состоянии их здоровья, оно мне совершенно неинтересно. Но все равно знаю, и это настолько невыносимо, что я не могу не пытаться помочь. А у меня не получается. Но я все равно пытаюсь. Безуспешно. И тут еще ты пристал – все тебе расскажи. То есть вам. Думаете, приятно в таком признаваться? Что я, по счастливой случайности оказавшись у истоков величайшего из тайных искусств, за несколько лет ничему толком не научилась и ничего не могу?!
Ее глаза были полны слез, но говорила она с яростной твердостью человека, обещавшего себе умереть, если разревется. Теперь хочешь не хочешь, терпи.
Впрочем, в итоге она все равно разревелась. И конечно не умерла. Зато я изрядно растерялся. Девичьи слезы сами по себе – дело житейское, к ним я давно привык. Однако от некоторых людей как-то не ожидаешь, что они станут плакать, ни при каких обстоятельствах. И не продумываешь заранее, как вести себя в этом случае. А зря.
– Ну слушай, – наконец сказал я. – Далась тебе эта кейифайская медицина. Человек не может иметь способности ко всему сразу. Я, например, тоже не знахарь. И не буду им никогда. И камру сварить мне гораздо труднее, чем из Щели между Мирами что-нибудь достать. И музыкантом, даже плохоньким, хоть убей, не стану. И, кстати, из бабума никого не застрелю. Даже на расстоянии вытянутой руки промахнусь, проверено.
– Зачем тебе бабум, когда ты Смертным Шаром можешь кому угодно в лоб залепить? – сквозь слезы спросила Айса.
Ладно, по крайней мере, снова перешла на «ты». Мало что так способствует установлению теплых дружеских отношений, как признание в каких-нибудь слабостях, я не раз замечал.
– Могу, – согласился я. – Но, заметь, мои Смертные Шары не убивают, а только подчиняют волю. Была бы ты на моем месте, уже небось рыдала бы: а-а-а, я ничтожество, никого не могу убить!
Айса улыбнулась сквозь слезы.
– Ну вот зачем ты меня сейчас смешишь? – укоризненно спросила она.
– Просто у меня вздорный характер. Ненавижу, когда мне противоречат. Почему это вдруг ты плачешь, когда я тебя еще даже мучить не начинал? А наоборот, старался быть милым и вежливым, в меру своих скромных сил. Так что придется тебе веселиться вплоть до поступления команды реветь.
Она рассмеялась сквозь слезы. Все-таки в деле утешения рыдающих дев я достиг удивительного мастерства. Вот что значит регулярная практика.
– На самом деле могу представить, как это невыносимо, – сказал я. – Ты же только-только ощутила вкус силы, поняла, в чем заключается твое призвание, и тут – бабах! – дурацкий арест, дурацкая ссылка, еще более дурацкий Уандук, где у тебя колдовать не получается. А потом этот грешный кейифай, весь такой из себя прекрасный и загадочный, позвал вас учиться делать людей бессмертными. От таких перспектив у кого угодно крышу снесет. И вдруг выясняется, что у тебя, как назло, именно к этому делу вообще никакого призвания. И ты внезапно обнаруживаешь, что теперь хуже всех. И бродишь, как неприкаянная по чужому двору, потому что тебя даже в дом не пускают. Не в том ритме, видите ли, звучишь.
– Он тебе и это разболтал?
Я пожал плечами.
– Просто к слову пришлось. От меня-то он вообще на морском дне спрятаться был готов. Кстати, Иллайуни считает, ты просто слишком хороша, чтобы быть его ученицей. Могущественным людям очень трудно учиться у других.
– Но ты же как-то учился, – буркнула Айса.
– Так то я. Мне было гораздо проще. Когда я попал в Ехо, я вообще ничего не умел. С одной Безмолвной речью знаешь как мучился? Хуже, чем ты в Куманском Халифате. До сих пор, собственно, от нее быстро устаю. И такому беспомощному дураку в качестве учителя сразу целый сэр Джуффин Халли. Притом, что на первых порах я бы наверное кому угодно в рот смотрел.
