Винтажный бог - Ян Ван Прат
В голове было пусто и гулко, никаких мыслей о том, как я тут оказался, почему в человеческом теле, и что это за мир. Однозначно, это был не мой мир. И дело не только в языке и безукоризненной геометричности окружения. Даже воздух на вкус казался другим. Хотя, может это человеческие рецепторы так ограниченно анализировали его химический состав. Ещё один минус нового тела. Я вздохнул совсем по-человечьи и тут же усмехнулся собственным мыслям. С этого момента я и был человеком. Пора было перестать отрицать неизбежное. Я пошевелил руками, пальцами, обнаружил металлические иглы внутри сгибов локтей, ощутил поток какой-то жидкости сквозь проделанные отверстия, попытался проанализировать, наткнулся на незнакомые элементы, коих не существовало у нас. Ещё один аргумент в пользу версии, что это совсем чужой мир. Их накопилось достаточно. Вывод окончательный.
— Доктор, скажите, когда он придёт в себя? — снова тот же немолодой женский голос.
— В аварии пострадала голова, операция прошла успешно, но неизвестно, какие части мозга могли быть затронуты. До тех пор, пока он не очнётся, точнее ничего сказать нельзя, — а это второй голос, не солдата и не крестьянина. Скорее… Скорее учёного.
— Что-то можно сделать, чтобы ему помочь?
— Сейчас всё зависит только от него. Просто сидите рядом с ним, разговаривайте, держите за руку. Знакомые голоса и тактильные ощущения могут подействовать стимулирующе.
Я ощущаю, как ко мне приближается эта женщина. Тепло её тела усиливается, запах становится ярче, звуки шаркающих ног ближе — всё-таки некоторые драконьи навыки сохранились. Она садится рядом, ножки стула скребут по полу, и начинает говорить. Много и… страстно. От простых и обрывистых предложений внутри словно всё переворачивается. Почему-то этот незнакомый голос пробуждает во мне бурю чувств. Хочется и плакать, и смеяться, и вырвать у неё свою руку. А ещё злость, какая-то затаённая, неприятная злость. Так странно, ощущать эти человеческие чувства и пытаться разобраться в них.
Снова незнакомые слова, снова яркие чувства и эмоции, снова радость и грусть в одном флаконе, но я не тороплюсь, слушаю. Да и заняться мне нечем. Со временем смысл некоторых фраз становится понятнее. Вот здесь обращение по имени, здесь выражение чувств, а тут описание повседневных рутинных занятий, в которых, возможно, приходилось принимать участие и мне. Моему телу. Предыдущему владельцу моего тела. Много слов, много фраз. Целый поток, льётся и льётся, и льётся…
И так каждый день, а в нём каждый час. А я всё никак не могу встретиться с сородичами. Всё ещё жив в чужом мире.
Спустя неделю почти совсем не остаётся непонятных выражений, смысл некоторых терминов — да, но суть ясна как свет. Больше нет смысла скрываться и прятаться за опущенными веками. Ничего не выйдет. Я не могу умереть и не могу жить как прежде. Раз ничего не изменилось за столько дней, значит не изменится и в дальнейшем. Лишь действиями можно переломить ситуацию, суметь вернуться обратно и спокойно умереть, но лежать бессмысленной кучей мяса — смысла не много. Придётся искать свой путь. Человеком. Драконом в теле человека. Ждать бессмысленно. Пора действовать и учиться. И я открыл глаза.
Глава 2
— Саша, Сашенька! Как ты себя чувствуешь? — усталая, пожилая женщина хваталась за мою руку, в глазах стояли слёзы, но она улыбалась, и весьма искренне, — Сашенька, ты пришёл в себя… Как мы за тебя волновались. Вот ты просто не представляешь, как мы за тебя волновались. Ты такой молодец! Очнулся наконец-то! Господи, спасибо тебе.
— Я-а-а… — слышать и понимать слова — это одно, а вот правильно произносить их — совсем другое. И это ещё более другое для того, кто раньше имел дело только с драконьей глоткой, — сложнее.
— Да-да, я тут. И дядя скоро приедет. Я ему позвонила, как только ты моргать начал.
Она всё-таки не сдержалась, упала ко мне на грудь и расплакалась. Сквозь тонкую простынку я чувствовал, как прижимается ко мне её разгорячённое лицо. А вот слёзы — нет. Это тело продолжало демонстрировать поразительную нечувствительность по сравнению с предыдущей оболочкой. Зато речь стала понятной: за время лежания удалось неплохо пополнить словарный запас, но вот с произношением пока следовало потренироваться. Лёгкие работали иначе, слабее, медленнее, дёрганее, но зато не нужно было контролировать огненную железу, чтоб ненароком не спалить собеседника одним небрежным выдохом. Хотя старые рефлексы всё равно пока действовали: звуки получались напряжёнными и резкими. Теперь главное — практика.
— Тх-тхы! Кх-кхто!
Женщина испугалась, дёрнулась в сторону, нелепо повернулась и ударилась рукой о металлический край кровати.
— Сашенька, ты чего меня так пугаешь? Я, вон даже стукнулась из-за тебя, что теперь с рукой делать буду, а? Зачем так кричишь?
— Тхы! Кхто!
— Что ты заладил глупости какие-то спрашивать. Бабушка я твоя, Валентина Ивановна, практически мама, с тех пор как твои родители… — она вдруг погрустнела, глаза наполнились слезами, но быстро мотнула головой и переключилась. — Ой, а почему ты спрашиваешь? Не узнал, что ли? Забыл? Что с тобой, Сашенька? До-о-окто-о-ор!
Женщина подорвалась и убежала на поиски лекаря, а я решил, что сейчас самое время размяться. В предыдущем теле я мог месяцами лежать и не выходить из пещеры, а потом рывком вскочить и полететь. В этом же организме долгое лежание — я был почти уверен, что именно оно — очень неприятно отдавалось в мышцах. Они противно зудели, ныли, внутри неприятно покалывало. Хотелось встать, потянуться, понагибаться вправо-влево, подвигать шеей. Почему-то при мысли об этом какое-то странное предвкушение появлялось во всём теле. Непривычное. Будучи драконом, я брал массой, силой, мощью, гибкость же, при моих габаритах, казалось не только чем-то совсем уж запредельным, невероятным, но и излишним. В нынешнем же облике — я ещё раз прислушался к себе — это, похоже, было необходимостью. Такое маленькое, хрупкое и лёгкое тело, не приспособленное к продолжительным и
