Великий и Ужасный-3 - Евгений Адгурович Капба
Я угрюмо кивнул. Точить с ним лясы мне не улыбалось. В прямом смысле этого слова. Сначала нужно было дойти до раковины и почистить зубы — сорок раз! А потом уже приниматься за работу и разговоры разговаривать.
— Так что дантист? Помог? — не унимался кхазад.
Была у него эта привычка — выносить личные вопросы на всеобщее обозрение. В зале народу полно, половина столиков заняты, а он — про зубы! Фриц этот так и свадьбу свою обсуждал, широко размахивая руками и громогласно оглашая список гостей, и делая при этом заметки про то, кого и как бы он там вертел на хрену, будь его воля. Так что на вопрос гнома я только мрачно кивнул и прошел мимо стойки в подсобку. У меня там имелся запасной набор гигиенических принадлежностей, так что в квартиру можно было не подниматься. Да и не хотелось, если честно.
С тех пор, как Эсси уехала, я здорово понизил планку в бытовом плане и частенько снова стал кемарить тут внизу, на топчане. Не то, чтобы совсем запаршивел, но… Ну, лишний раз побриться там, надеть что-нибудь более изящное, чем черная футболка и рваные джинсы — этим я себя точно не утруждал. Ради того, чтобы смотреться условно-прилично рядом с красивой девочкой — это да. А ради того, чтобы отражение в зеркале нравилось? Ни Боже мой, я что — дурак, что ли? Или эльдар какой-нибудь? Логика очень простая: не воняет? Чисто? Функционально? И ладно. Народ от меня в любом случае шарахается, в футболке я или там в костюме-тройке. А кто не шарахается — на тех я уже произвел впечатление, и им феерически насрать, во что именно я одет и побрит ли мой подбородок…
Обо всем этом я думал, пока драил зубы. Безуспешно. Сучий потрох Цегорахов постарался, краска в моей пасти меняла оттенки, но отмываться не желала. Я рычал и ворчал, меня уже блевать тянуло от вкуса дешевой мятной пасты, но если с такими зубами я появлюсь на публике… Это будет кабздец. Они же придумают какую-нибудь дебильную кличку и задолбут меня, однозначно. Это Орда, тут такое не упустят! А еще и уруки в "Надыме" отрываются…. У тех вообще с развешиванием ярлыков и издевательствами всё очень специфически обстоит, если клыкастые родственнички в первую же встречу заметят меня в таком виде, то Бабай Ублюдок мне покажется самым лучшим из имен! Так что я чистил зубы и материл Цегорахова. И не успел.
— Здрасте, девочки! — хриплый басовитый голос раздался одновременно с грохотом распахнутой двери. — Там в бардаке через дорогу пиво кончилось, нам подсказали — у вас наливают!
Ну, вот и те самые родственнички пожаловали… Я выплюнул мятную пену в раковину, быстро умыл лицо и, вытираясь полотенцем, вышел из подсобки за стойку.
Хуеморген уже теребил рукоять обреза под прилавком, наши завсегдатаи за столиками набычились, глядя в сторону входа, даже музыка захлебнулась нотами, замолкли висящие под потолком колонки аудиосистемы. Атмосфера в воздухе повисла гнетущая. Я швырнул в угол на пивные кеги полотенце и встал за кассу, исподлобья поглядывая на новых гостей "Орды", которые, не услышав внятного ответа на громогласную и, по-правде говоря, откровенно хамскую реплику, не торопясь шествовали через весь зал.
Ну да, эти трое внушали. Здоровенные громилы, с темно-серой землистой кожей, зверскими клыкастыми рожами, длиннючими иссиня-черные патлами, все в потертой и добротной одежде из черной и коричневой кожи с тускло поблескивающими металлическими вставками. И с кардами за плечами. Настоящие черные уруки, вот кто это были! А судя по нашивкам на рукавах в виде двух перекрещенных кардов и старинной гранаты с тлеющим фитилем — еще и гренадеры. Крутые, как вареные яйца.
— Ого! — сказал один из них. — Смотри, Арга, какая смешная девка за стойкой! Если бы у нее были цыцки, я бы подумал, что она из наших!
— Гарн! — прорычал я, стараясь широко не открывать рот, чтобы не спалиться. — Аш багронк агх бубхош бууб агх пушдуг глоб тракка у Сан-Себастьян! Скаи, скаи!
Рожи их перекосило так, будто они нажрались гнилых яблок. Надеюсь, мне удалось знатно облаять их на темном наречии, по крайней мере, на "навозную кучу", "вонючую свинью" и "мерзкого придурка" эти недобрые молодцы должны были обидеться точно.
— Арга, эта шлюха еще и вякает! — оглянулся криворожий урук, который шел впереди. — И знает настоящую речь!
— Ну, так дай по роже, пусть знает свое место! — пожал плечами казавшийся самым старшим в компании Арга. — Это сразу была твоя идея, Ярлак!
Вот тут мне стало все кристально ясно, и я, мощно оттолкнувшись ногами таки лупанул сальтуху через стойку, оказавшись нос к носу с этим Ярлаком. Ну да, урук есть урук — в полтора раза шире меня в плечах, кожанку грудные мышцы распирают, на предплечьях — жгуты мышц и вены, рожа страшная, как смертный грех, в глазах уже плещется норадреналин… На каком месте начинать бояться?
— Ты ведь хотел меня спровоцировать, Ярлак, да? — я едва не касался лбом его переносицы и чуял горячее дыхание из клыкастой пасти орка. — У тебя получилось. Пойдем, выйдем туда, где попросторнее, и ты попробуешь дать мне по роже.
— А у ублюдка есть яйца! — хохотнул Арга. — И в его словах есть резон. Айда на улицу!
— Айда!!! — оживились уруки.
Наши чего-то помалкивали, так что я вскинул вверх кулак и заорал, снова стараясь не светить свои зубы:
— Лок-тар ога-р-р-р!
— ЛОК-ТАР!!! — тут же подхватили ордынские и застучали кулаками по столам и затопали ногами.
Вот это — другой разговор, вот это я понимаю! Аж кровь в жилах забегала веселее, и какой-то задор на драку появился!
— Эт че за хрень такая? — услышал я разговор двух уруков за моей спиной, пока шел к двери. — Нет такого клича, че за бред?
Они всё еще жили в счастливом неведении. Ну да, тут о Тралле Дуротановиче и Громе Задировиче и слыхом не слыхивали, откуда бы?.. Зато о Бабае Ублюдочке — уже в курсе, и вот решили проверить мерзкого полукровку на вшивость. Щас, напроверяются. Тошно станет!
На улице было полным-полно народу — и наших, проспектовских и этих — заезжих уруков. Клыкастые байкеры-гренадеры выставили свои мотоциклы по кругу и включили фары, так что посреди толпы оказался освещенный плацдарм, свободный от
