В интересах государства - Алекс Хай
Не слишком ли жестокое наказание? Вроде бы слово «благодать» предполагает, что эта сила — хорошая… Я хотел задать этот вопрос, но не успел: от очередного удара створки дверей распахнулись и с грохотом ударились о стены.
В гостиную вбежало шестеро вооруженных бойцов в темной форме. Лица всех были скрыты под забралами шлемов.
— Никому не двигаться! — скомандовал один из них.
Сквозь дверной проем я увидел, что входная дверь была разворочена, на полу валялись обломки мебели и битое стекло. В дом ворвалась холодная уличная сырость, и я поежился. Черт, а ведь так и ходил по дому в пижаме. Хорошо хоть, что тапки нацепил. Мда, в таком виде особо не повоюешь.
Сила внутри меня мгновенно отреагировала на угрозу. Руки и ноги задрожали, вокруг пальцев вспыхнуло свечение.
— Стоять смирно! — рявкнул боец и наставил на меня автомат. — Никакой Благодати!
— Михаил, остынь, — сказал отец. — Не нужно применять силу. Это не поможет.
Я и сам понимал, что это было невовремя. Пытался погасить силу, но не получалось. Если Тайное отделение охотилось на тех, кто умеет пользоваться Благодатью, наверняка у них были способы обезвредить «колдунов». Как минимум любой из этих бойцов успеет выстрелить в меня.
Так, Миша, не дергаемся. Оценим обстановку, послушаем, что скажут, а там решим.
Спокойно. Вдох. Выдох.
Сияние, охватившее руки, наконец-то погасло.
— Благодарю, — отозвался боец.
Отряд расступился, и в гостиную вошел немолодой темноволосый незнакомец в длинном кожаном пальто. Разумеется, в черном — казалось, гости других цветов не признавали.
— Отряд, занять позиции, — скомандовал гость. Бойцы рассредоточились по периметру помещения.
Вошедший заслуживал отдельного внимания. Помимо кожаного пальто он носил высокие ботинки на шнуровке, черные джинсы и простой свитер. Он мог сойти за типичного мента из телесериалов, если бы на груди у него не красовался на толстой цепи затейливый серебряный амулет. Камень в подвеске тускло светился.
Я поймал и выдержал взгляд гостя, хотя это далось не без труда. Он словно пытался залезть мне в голову — я ощущал, как чужеродная сила прощупывает меня и забирается под кожу.
— Вальтер Макарович, — отец шагнул навтречу гостю. — К чему все эти фейрверки? Могли бы просто позвонить, ваше превосходительство.
На суровом скуластом лице гостя расцвела слабая улыбка. Глаза оставались ледяными.
— Прошу прощения за грубое вторжение, ваше сиятельство, — бесстрастно произнес он и обратился ко мне. — Вальтер Макарович Корф, тайный советник его императорского величества по вопросам контроля применения Благодати. А вы, должно быть, Михаил Николаевич?
Я кивнул.
— Да.
Пистолет Пистолетыч — почему-то именно такое прозвище сразу же пришло мне в голову — резко посерьезнел и жестом пригласил нас сесть.
— Соболезную утрате вашей семьи. Я слышал о Петре Николаевиче лишь хорошее. Однако мое грубое вторжение связано не с этим.
Отец жестом указал на кресла.
— Прошу, присаживайтесь, Вальтер Макарович. Что вас привело?
Папа вел себя как ни в чем ни бывало, я тоже постарался принять максимально невинный вид. Со стороны лестницы донеслись шаги и женские голоса. Через несколько секунд на пороге гостиной появилась Оля — она вела под руку бабушку.
Увидев то, что осталось от входной двери и заметив бойцов, бабушка охнула.
— Раз все наконец-то в сборе, я начну, — сухо сказал гость. — В районе вашей усадьбы зафиксирован мощнейший несанкционированный всплеск Благодати. Предположительно, шестого уровня. Должен напомнить, что за бесконтрольное применение Благодати полагается неизбежное наказание. Что здесь произошло и кто использовал дар?
Корф уставился прямиком на отца. Тот хладнокровно выдержал взгляд и пожал плечами:
— Понятия не имею, о чем вы.
Гость дотронулся до медальона.
— Артефакты не ошибаются, Николай Владимирович.
— Боюсь, все же произошла какая-то ошибка, Вальтер Макарович, — любезно улыбнулся отец. — В нашей усадьбе все спокойно.
— У меня нет времени на игры! — Корф снял с шеи медальон и демонстративно вытянул руку. — Здесь все фонит остатками силы!
— Вы в доме рода, обладающего даром, — парировал отец. — Конечно, мы фоним.
Вальтер Макарович кисло улыбнулся.
— Выброс силы произошел примерно пять часов назад. Еще один — гораздо слабее — буквально только что. Это зафиксировали артефакты слежения аж во Всеволожске! — Он уставился на моего отца в упор. — Прошу, не заставляйте меня применять специфические методы допроса. Вам известно, что я способен вытянуть правду против воли. Николай Владимирович, будьте благоразумны. Расскажите, кто применял силу и зачем.
Я затаил дыхание, судорожно соображая, как поступить. Отец будет до последнего стоять на своем, но это могло лишь разозлить Корфа. Но выдавать папу нельзя ни в коем случае — это обезглавит семью, и все станет еще хуже.
Взять вину на себя и понести наказание вместо родни? В сознании всплыли воспоминания прежнего Миши о страшилках про застенки Тайного департамента — оттуда мало кто выходил живым…
А может…
— Я виноват, ваше превосходительство!
Корф с интересом уставился на меня и опустил кулон.
— Поясните, юноша.
Отец укоризненно покачал головой, но я едва заметно махнул рукой, призывая подыграть мне. Лучше я придумаю проавдоподобную историю, чем позволю этим ищейкам лезть к нам в головы. Спасибо, мне за сегодня уже хватило.
— Моя вина, — тараторил я, пользуясь тем, что привлек внимание. — Благодать действительно пришлось применить, но это потому, что я упал с лошади. Наездник из меня так себе, ваше превосходительство, — я смущенно отвел взгляд, стараясь выглядеть виновато и убедительно. — А после вестей о смерти Петьки так и вовсе раскис. Отвлекся и…
Вальтер Макарович слушал меня, не проявляя эмоций.
— Пришлось подлатать Михаила, — подхватила Оля. — Хребет перебил, счет шел на минуты.
Умница моя! Мы с сестрой обменялись быстрыми взглядами, и она едва заметно кивнула.
— Вы могли бы вызвать лекаря, — удивился Корф. — Мне известно, что в Ириновке есть фельдшер.
— Какого-то недоучку с десятым рангом я к своему сыну не подпущу! — возмутился отец. — Сами справились, как видите.
Ищейка снисходительно улыбнулся.
— Красивая история. Если я сейчас вызову конюха, он это подтвердит?
Отец улыбнулся, но не ответил.
— Он подтвердит? — с нажимом повторил Корф.
В гостиной повисло молчание. Лишь ветер свистел в выбитых окнах.
Корф вздохнул.
— Ладно. Устроим очную ставку.
— Я ведь уже сознался, что применил Благодать, — отец подался вперед и уставился прямо в глаза тайному советнику. — Сожалею об этом и готов понести наказание. Однако прошу принять во внимание обстоятельства.
Корф покинул кресло и принялся вышагивать по комнате. Под его грубыми ботинками хрустело стекло.
— Я готов поверить, что вы бросились исцелять раненого сына. Представляю, какой для
