Дневник ангела - Николай Фролов
5
На улицу опустилась ночь. Мы шли по дорожке, занесённой снежком, перепрыгивая через сугробы и весело напевая песни под которые несколько часов танцевали, взявшись за руки. Я смотрел на неё, в свете подъездного фонаря, улыбающуюся и счастливую. На мгновение мне показалось, что я хочу поцеловать её тонкие, слегка обветренные губы. Наверное, это же чувствуют люди. Вдруг, из-за угла выбежал парень, с букетом цветов в руках.
– Даша, прости меня! Умоляю! Я понял, что без твоей неординарности, без твоих безумных идей, вся моя жизнь теряет краски. Я не знаю, что мне делать и не нахожу себе места.
– Боже, Артём! – Кити в мгновение подбежала к нему, прыгнула на шею, и они оба растворились в объятьях друг друга. – Я уже не надеялась, что ты придёшь. Как я рада, что ты вернулся! Позволь представить, это мой друг, Фель.
– Здравствуйте. – Вежливо сказал он мне, протягивая руку.
– Приветствую. – Отозвался я, пожав его ладонь.
– Фель, спасибо тебе за этот день, я очень благодарна. До встречи.
Она подошла, привстала на носочки и одарила мою щёку своим тёплым невинным поцелуем. Я посмотрел в след, заходящей в подъезд паре. Немного удивлённый, я не смог выговорить и слова. Единственное, что я мог сделать в этот момент – это достать из кармана мешочек с волшебным порошком и развеять содержимое по ветру. Была ли это любовь? Могут ли ангелы вообще любить как люди?
Среда
1
Я заметил её выходящей из моей любимой кофейни. В её облике было что-то высокомерно-гордое, невыносимо-тревожное и бесконечно…прекрасное. Лёгкой изящной походкой она прошла вдоль аллеи, задравши нос кверху, ступала она мимо входа в театр, после чего свернула и скрылась в тени тёмных, как ночь грешников, ветвей. Я чувствовал, как это ни странно, немыслимое отторжение и, в то же время, притяжение, которому не мог сопротивляться. Я взмыл в небо и, не найдя её следа, спустился в кофейню.
Дядя Слава отчуждённо отполировал стойку, после чего удалился на кухню, для мытья скопившихся грязных чашек и блюдец. Я присел на высокий барный стул и машинально осмотрелся. Всё было как раньше. Те же жалюзи, те же деревянные столы и тот же сладкий запах кофе. Но что-то не давало мне покоя. Что-то в этом заведении сводило меня с ума и выбивало из привычной колеи. Что-то, что было мне очень знакомо, но, возможно, давно забыто.
– Дядя Слава, кто эта женщина, что вышла пару минут назад из вашей кофейни? – Спросил я, глядя в пустые глаза хозяина заведения.
Бариста окинул меня стеклянным взглядом.
– Эй! – Вскрикнул я, смыкая свои пальцы в громком щелчке.
– Ой, – Дядя Слава потряс головой, словно вышедший из транса, – Женщина? Ах да, женщина. Не знаю, ничего особенного. Зашла, попросила кофе, села в сторонку, выпила, после чего кинула что-то вроде: «Недурно, но я пробовала лучше» и вышла. Я, между тем, огрызнуться не успел, как она удалилась. Так легко, словно приведение какое.
– Ты не заметил в ней чего-то…необычного?
– Нет, совершенно нормальный клиент, самый что ни на есть обычный.
Дядя Слава не выражал абсолютно никаких эмоций, на первый взгляд. Но я же ангел. В его стеклянном взгляде читался едва уловимый испуг, искусно скрытый под маской безразличия.
– Она, случайно, не обмолвилась куда идёт?
– Говорила что-то про наш парк и город в целом. Никакой конкретики.
Я, не допив свой утренний кофе, поднялся со стула и начал выходить из кофейни, как вдруг заметил на одном из столов флаер с расписанием спектаклей моего любимого театра.
2
– Что тебе здесь нужно, проклятый демон, дьявольское отродье, вестник Зла?! – Пафосные слова сами вырвались из моих уст. Должно быть, это нормальная реакция ангела при виде демона.
– Надо же, нашёл мою подсказку и догадался вернуться. Не дурак – уже хорошо. И всё-таки, вы очень грубы и неприветливы, господин ангел. Я всего лишь хотела посмотреть спектакль.
– Театр временно закрыт, дьяволица.
– О нет-нет, не такой. Я хотела взглянуть на маленькое представление одного актёра, который, по велению его любимого Бога, копошится в грязи человеческих чувств.
– Боюсь, что актёр сейчас не в духе. Выметайся отсюда, демон!
– Ангелы…какие же вы невежды.
– А вы наигранные подхалимы.
– В моём подхалимстве больше правды, чем в твоём благочестии, господин…
– Лонлизефель.
– Не скажу, что очень приятно, но, уж точно, не безынтересно.
– Что тебе здесь надо…?
– Лилит.
Лилит…Её имя отразилось в моей голове тысячей звонких голосов. Нежных и манящих, но в то же время дьявольски противных.
– Говорю же, просто хотела познакомиться с тобой, ангел Лонлизефель. Мне вдруг стало интересно, на что Ваши тратят силы. Результат, по крайней мере пока, не оправдал моих ожиданий. – С ехидной улыбкой, ниспадающей с её лица, ответила Лилит.
– Я не понимаю.
– Что тут непонятного? Война Ада и Рая набирает немыслимые ранее обороты, а ты тратишь силы на какую-то паршивую любовь.
– Любовь – это чувство, способное спасти душу.
– Да что ты. Это тебе внушил твой Бог, когда пинком под зад выкинул из Элизиума? Ты мог бы стать одним из лучников, чьи стрелы разят Святым огнём полчища демонов, воином, чей пылающий меч крушит врагов, озаряя Небеса. А вместо этого что? Ты пуляешь стрелочки в прохожих, чьи пары отказались трахаться. Вся твоя работа, Лонли, не имеет смысла.
– Ты, глупый бес, не понимаешь сути.
– А ты понимаешь, ангел? С твоей работой прекрасно справляются ночные клубы и кабаки. Ты веришь в то, что любовь – это нечто большее, чем просто секс. Давай я докажу обратное? Знаю, что ты не откажешься, любитель экспериментов, любитель постигать что-то новое: людскую музыку, людскую пищу, людские чувства.
– Не думай, что я поведусь на твои уговоры, бестия.
– Ещё как поведёшься, Лонли. Тебе интересно, что чувствуют люди, когда, как ты выражаешься, любят.
– Чёрт!
– Это обращение?
– Вводное слово.
– Твой юмор такой же скверный, как у прочих ангелов.
– Замолчи! Ты говоришь о любви, будто знаешь, что это. Но ты – демон, неспособный любить, неспособный чувствовать.
– А ты способен, Лонли? Я хочу показать тебе, так сказать, обратную сторону медали. То, что твоя ангельская сущность замечать отказывается. Сухую правду и действительность.
Мне было интересно…
3
В свете софитов, пронизанных похотью и порочным желанием, я смотрел на извивающиеся тела.
– Здесь, Лонли, вся любовь, которую ты стремишься охранять. Видишь? Нет! Ты должен это почувствовать.
Лилит взяла мои руки и резким движением притянула к себе.
– Дьяволица…
– Тссс…слушай.
Я слышал лишь какофонию мерзких звуков, терзающих уши. Режущие слух высокие ноты. Биты, бьющие в такт сердца. Проклятье! С каждой секундой, проведённой в этом месте, я начинал привыкать и мне…начинало это нравиться.
– Видишь, Лонли, даже тебе это всё не чуждо, чего уж говорить о людях.
Я случайно кинул
