Огонек во мраке: Погоня за смертью - Дмитрий Ласточкин
— Разгони их, не надо им видеть, чем мы занимаемся. — шепнул я на ухо графине.
Та стала с улыбками обхаживать своих подданных, что-то говорила им, гладила по плечу, и те начали уходить группками обратно в деревню.
Так! А теперь можно заняться хламом!
Кастрюли и тому подобное я сразу же отмёл прочь, вряд ли граф карябал мемуары гвоздиком на их дне. Туда же и всё небольшого размера. Выпотрошил коробку с сигарами, но та оказалась просто коробкой, хотя и довольно красивой. А когда дело дошло до стульев из библиотеки…
Простукивая первый же стул, обнаружил съёмную панель сбоку на сиденье. Несколько секунду искал, где же нажать, чтоб она открылась, но потом просто выломал рукой. За панелью оказался небольшой скрытый ящичек, в котором лежал планшет для письма, новый, в дорогой коже и с перьевой ручкой, крепящейся сбоку. Ту же была и чернильница, в которое ещё плескались остатки чернил.
— Наконец-то! — облегчённо выдохнул я, вынимая обеими руками планшет.
— Это оно? То, что ты искала? — дышала мне в ухо Виолетта. Во второе сопела Вилда.
— Наверное.
Вынув планшет, я сразу же ушел с усадьбу. Ну не при охранниках же читать признания графа! Выгнал всех из гостиной, оставив одну Виолетту и напросившуюся Вилду — та впервые проявила прям настоящую жесткость, заявив, что это записи его отца, и она имеет право знать, совершал или он что-то постыдное или порочащее его и её честь. Подумав, я не стал отказывать. Пусть знает.
Примерно половину дневника, а это оказался именно дневник, я пропустил. Там было всякая бесполезная информация, типа урожайности, рассуждений о месте германского дворянства в жизни мира и тому подобного. А вот записи за полгода до сегодня уже меня интересовали куда больше, ведь это тот срок, о котором рассказывали крестьяне — когда граф стал уезжать и у него появились деньги. Но потом понял, что начинать надо ещё раньше, потому что увидел знакомое имя — Томас Джефферсон.
'Сегодня я решил съездить во Франкфурт, поговорить с моим давним другом, который мог бы помочь со сдачей моих дальних земель в выгодную аренду. Но, видимо, на одного друга у меня стало меньше, потому что у него не нашлось времени на меня.
Огорчившись, я решил выпить пару стопочек шнапса в баре, куда иногда заглядываю.
И там встретил удивительного человека! Он назвался Томасом, был родом из Британии, но оказался на удивление порядочным. Он будто читал мои мысли! Мы с ним хорошо поговорили, Томас согласился со мной, что французы — поганые лягушатники, русские — грязные варвары, а итальяшки — паршивые мужеложцы! Я будто с самим собой общался!
Когда я уходил, мы обменялись контактами, что ещё встретиться. Я даже забыл о своей утренней неудаче.'
«Снова встретился с Томасом. Достойный человек! И щедрый! Когда я обмолвился, что у меня некоторые неприятности с деньгами, он не стал унизительно одалживать мне их, а предложил небольшую работу. Необременительную и никак не порочащую честь дворянина и аристократа! Сказал, что сам не может её выполнить, так как не местный, и уже долго искал, кто бы мог сделать для него любезность. Я, конечно же, не отказался, да и работа лёгкая. И германцы не боятся хорошо поработать, засучив рукава! Плата же оказалась весьма достойной!»
«Чувствую себя наконец-то человеком! Благодаря той работе, что мне предлагает Томас, я смог обновить усадьбу и приусадебные постройки, сделать те мелочи, что уже нужно было сделать, но на которые всё не хватало денег. Я даже подумываю о том, чтоб устроить первый за много лет приём! Надеюсь, дочка будет рада этому!»
«Проклятье! Как я мог так попасться⁈ Проклятые деньги проклятого бриташки!»
«Сегодня я хотел убить Томаса Джефферсона, которого раньше так уважал. Потому что он оказался шпионом! Подлым шпионом проклятой Британии! Но так и не смог… Не потому, что оказался слаб, а потому, что уже увяз! Прости меня, дочка, твой отец предал Германию!»
«Обдумав всё, я пришел к выводу, что не всё так плохо. В чём-то Томас даже прав. Германия слишком сильно подружилась с восточными варварами! Император не понимает истинного духа нашей нации! Германия должна править миром, а не отдавать всяким грязным свиньям своих дочерей в жены! Разве же плохо, что мои действия заставят эту связь стать слабее? Я — патриот Дойчленда! Верный сын своего отечества!»
'Я чувствую, что моя жизнь подходит к концу. Не знаю, откуда он придёт, но он уже близок. Никогда не думал, что умру так рано… Но моя смерть неизбежна! Я слышу уже её шаги!
Вилда, дочка! Если к тебе придут из Российской Империи и скажут, что твой отец — убийца, то… попытайся исправить то, что я сделал. Потому что это так и есть! Я думал, что я действую во имя Великой Германии, убедил себя в этом, но на самом деле так и остался марионеткой Британии! Я заказал этим вшивым полякам убийство женщины, которую даже не знал. А потом увидел в новостях, что её убили вместе с дочерьми, невинными молодыми девушками! Такими же, как ты… Мне показалось, что я убил тебя! И для меня всё вмиг изменилось… По заданию Британии я уничтожил поляков, но за мной уже идут, те две странные девушки, что вцепились мне в глотку на базе наёмников. Поздно! Смерть придёт за мной раньше!
Дочка, помоги им, искупи мои грехи!
Я люблю тебя и любил твою маму! Прощай, моя маленькая Вилдочка!'
— Папа! — графиня заливалась слезами, читая его дневник.
А я перебирал бумаги, что нашлись на последней странице. Это было досье на Томаса Джефферсона, британского шпиона, который втянул разорившегося графа в свои делишки. И даже была информация, кто же хозяин этого Томаса.
— Ви, ты же говорила, что твоя сестра успела перебраться в Британию? — я посмотрел на вампиршу.
— Угу. — та кивнула, глядя мне в глаза.
— Настало время нам её проведать. Готовься, мы едем в Британию!
Глава 18
