Требухашка. Рождение - Михаил Северный
Не знаю говорили они или шумели до того как я вошел, но сейчас воцарилась тишина, как в гоголевском Ревизоре. Я замер и они тоже замерли, открыв рты.
— Опа, — тихо нарушил тишину дед с костылём и поскакал в сторону барака,оглядываясь не побегу ли следом. Я ждал.
С оглядкой люди начали возвращаться к своим повседневным делам, а я стоял и просто ждал, не зная что сказать.
Кто-то уже бежал по коридору и грохот спешащих шагов был слышен здесь, на улице. Я повернулся в ту сторону и погладил гусеницу на плече. Бомжи насторожились и смотрели искоса.
И вот в дверях появился он. Бомж Георгий — предатель с велосипедом. Он чуть запыхался и смотрел насторожено, но он не боялся, даже ухмыльнулся, «собакен».
— Чего надо? — крикнул с порога. Это было грубо.
— Кастет мой верни, Жора. И щипчики.
— Нет у меня твоих вещей.
— Девушке своей расскажешь. Наврал мне всякого, чай не дали выпить, чуть не убили, да ещё и ограбили. Отдай вещи и забудем обо всем.
— Не все так просто мужчина.
Я повернулся на женский голос. Одна из нищенок стиравших белье теперь выпрямилась и на меня смотрела.
— Вы тоже не ангел. Георгию что-то набрехали, в общину нашу под видом полицейского пролезть хотели с холодным оружием ночью. Скажите, спасибо, что вас Пухлая только с синяком на затылке отпустила.
— Согласен. Обое — рябое. Отдайте мои вещи и разойдёмся, забудем обо всех непонятках. Я пришел с миром и всё такое. У меня даже оружия нет, товарищи-бомжи.
Тут они реально напряглись. Не знаю как это почувствовал, но злая энергия чуть не вышвырнула меня со двора одним дуновением черного ветра. Они, эти бедные люди, стали выше и даже силуэты оформились четкими линиями,как будто вырезанными из бумаги.
Мужики начали обходить меня с разных сторон, а Георгий только кривился. Я поднял руки вверх, как будто сдаваясь.
— Спокойно! Вы чего? Что я такого сказал?
— Мы мало обеспеченные люди, а не бомжи. У нас есть жилье и крыша над головой, многие из наших работают и убирают улицы по которым ты ходишь. Чем принципиально ты отличаешься от нас, мальчик? Тем, что повезло родиться и досталась квартира от родителей? Так ведь никогда не поздно её потерять. Люди, которые здесь живут знают как можно потерять всё и сразу.
— Ребята, — я поднял руки в успокаивающем жесте, пальцы немного тряслись от напряжения, но это ерунда — отдайте мне мои вещи. И всё. Георгий, ты же нормальный человек.
Он смотрел на меня и головой качал, почёсывая небритый подбородок. Уговоры не действовали.
— А рубашку мне кто вернёт? Которую ты на спине порвал, псих. А в морду мне дал за что? Припер в наш дом, тебя отпустили так ты вернулся и опять оскорбляешь? Иди, пока отпускаю.
Они смотрели на меня волками. Простые люди. Такие же как я, просто им чуть больше не повезло. Как же неприятно было чувствовать себя чужим здесь.
— Мне очень нужны щипчики. Кастет так и быть оставьте себе, но щипчики -это личное. Это же не оружие — верните.
— Ишь как защебетал, — вставила свои пять копеек какая-то баба, — а говорил, что Бэтмен. Ужас, летящий на крыльях Ночи!
Бомжи начали смеяться и перебрасываться своими непонятными приколами и шуточками, я послушно молчал. Пусть посмеются, хороший знак. Еще не выгнали,стегая мокрыми тряпками и закидывая мусором значит шанс решить всё миром ещё есть.
Старик Георгий тоже трясся от смеха вместе с ними и на меня свысока посматривал, а я переминался с ноги на ногу, как школьник после уроков.
— Как же ты изменился после хорошей трепки. Как будто другой человек пришел. Ты может наркоман, падла?
— Я у Пухлой не покупал ничего, вам ли не знать, барыги.
Последнее слово было лишним. Тут я был не прав, столько держаться, чтобы всё испортить. Бомжи сразу потускнели и замолчали. Напряжение заискрилось и лопнуло, разбрасывая искры.
Георгий помрачнел и улыбаться перестал, я клял себя последними словами. Это же надо быть таким идиотом. Окружающие еще не повыхватывали ножи, только потому что у них не было оружия, хорошо, что мы не в Гарлеме.
— Ладно, идём к маме, сам у неё просить будешь.
Дед освободил проход и махнул рукой, заходи, мол, не плачь. Дверной проем смотрелся черным неумытым горлом людоеда и нырять в его зев не хотелось, но выхода у меня не было. Георгий ждал,как швейцар у гостиницы, я не решался войти, как молодая проститутка первый раз на работе переминался с ноги на ногу у входа.
— Идешь, Чистомен?
— Почему бы и нет, мой старый друг.
5.
Пухлая ждала меня, знала что я иду. Я это понял по скрипу кровати из комнаты, который был слышен еще издалека. Тяжелый многотонный мясной танк разворачивался и занимал выгодную для стрельбы позицию.
Фигуры в коридоре быстро разбегались в стороны, освобождая проход -так быстро, что я не успевал их даже разглядеть. Мужчины, женщины или дети? Непонятно, просто быстрые тени.
Бомжик Георгий осторожно шел за мной, не провоцируя на плохое резкими движениями. Перед нужной дверью я остановился.
— Подзабыл, туточки?
— Заходи, Ганс, не бойся! — загрохотал голос из комнаты и я понял, что дверью не ошибся.
Пухлая вышивала, на коленях у нее было расстелено огромное покрывало, в руках иголка, куча ниток на постели разложено. Хозяюшка, да и только. Я осторожно вошел и улыбнулся, стараясь выглядеть дружелюбным. Только никакого юмора в сторону старухи, никаких дурных шуток и намёков. Только не испортить ничего.
— Я присяду? — поискал глазами стул, но без разрешения брать его не стал. Пусть чувствует, что она тут главная — добрее будет и сговорчивее. Георгий маячил в коридоре, но не заходил.
— Иди сынок, иди, — махнула женщина пухлой рукой-сосиской, — я фашистов не боюсь. Мы их в сорок пятом разбили и сейчас погоним через Польшу.
Я кашлянул и выразительно посмотрел на стул.
— Да садись,фриц, не дёргайся. В ногах правды нет.
Она мрачно следила за тем, как я устраиваюсь и заговорила только когда сел:
— И чего пришел опять, немец? Одного поражения под Сталинградом мало?
— Вещи оставил свои. Хотелось бы забрать и
