Вот и кончилось лето - Сергей Рюмин
- Вы его уничтожили? – спросил я. – В смысле, яд?
- Да, резервуар под камнем промыли, иглу отравленную задвинули обратно, - сообщил Ершов. – Только носить тебе его не советуем – с рукой оторвут.
- Или с головой вместе, - добавил Устинов. – Он стоит миллионы долларов… Ему место в музее.
И ядовито добавил:
- Может, сдашь его государству? Грамотку получишь от РОНО. Почетную.
Я закрыл коробочку, подвинул к себе:
- Пионер Вовочка нашел миллион рублей и отнес его в милицию. Плачущие отец и мать сказали, что гордятся сыном!
- Почему-то я так и подумал, - грустно улыбаясь, сказал Ершов. – Нет в тебе, Антон, никакой комсомольской сознательности!
- Нету, - я отнес коробочку в зал, убрал её в ящик, вернулся на кухню и продолжил. – Спасибо за помощь!
- Не за что, - ответил Устинов. – Ты про эту цацку никому не говори. Действительно, голову оторвут.
- Да понял я, понял!
- Молодец, что понял! тут такое дело, - Устинов расстегнул кожаную папку, развернул её, достал бумаги, ручку…
***
Потом они подвезли меня на служебной машине в город, предварительно шепнув про один хитрый адресок, находящийся неподалеку, назвали телефон, по которому, прежде, чем зайти в адресок, нужно было позвонить.
Я набрал номер из таксофона:
- Это от Дениса, мне кое-что надо приобрести!
- От Дениса Ивановича?
- Нет, Владимировича! – Устинов меня заранее предупредил об этой нехитрой проверке.
- Хорошо, заходите, - голос в трубке ощутимо смягчился. – Номер квартиры 45.
Дверь мне открыл длинноволосый накачанный блондин моего возраста в джинсовых шортах и белой футболке с логотипом «Мальборо» и ковбойской мордой в шляпе. Он оценивающе осмотрел меня, пожал плечами, буркнул:
- Заходи!
Пропустил вперед и запер за мной дверь.
- Говори, что хотел?
Я огляделся. Квартира на втором этаже в белокирпичного четырехэтажного дома оказалась достаточно просторной, если судить по прихожей. Не прихожая, а целая комната квадратов на пятнадцать.
- Сядь, посиди! – предложил парень. Он протянул мне руку:
- Иннокентий. Для друзей просто Кент.
- Антон, - я пожал протянутую руку. – Мне куртка нужна. Есть «дункановская»? Индийская такая, белая?
Парень вздохнул:
- Блин, Тох, откуда у меня этот ширпотреб? Он в магазе свободно валяется. У меня только дефицит. Давай я тебе другой подгон сотворю. Погоди!
Он ушел в комнату, отсутствовал минут десять. Я уже, честно говоря, немного разочаровался и собрался уйти. Наконец парень пришел, разворачивая сверток. Достал, встряхнул и протянул мне – короткую черную кожаную куртку.
- На, примерь!
Я осторожно бережно взял её в руки.
- Да не ссы, меряй! – засмеялся Кент. Я надел её, вжикнул молнией. Куртка села, почти как влитая. Разве что, чуточку великовата оказалась.
- Весенне-осенний вариант, - сообщил Кент. – Маде ин Суоми. Финляндия то есть. Тебе по дружбе за 200 советских дензнаков отдам. Только за то, что ты от Дэна. Так я её меньше, чем за 400 не отдал бы!
Я прикинул, деньги с собой были.
- Что еще есть? – поинтересовался я.
- А что надо? – усмехнулся парень. – Шузы? Джинса?
- Кофе есть?
- Кофе только в зернах, - удивленно пожал плечами Кент. – Немецкий «Якобс». Растворимого, увы, нет.
Он помолчал, потом предложил:
- Но есть электрическая кофемолка и настоящая медная турка. Тоже всё немецкое. Правда, турку, - он улыбнулся, - я уже попробовал, но помыл!
- И сколько?
- 40 рэ. Килограмм кофе, кофемолка «Бош», турка. Еще «чирик» накинешь, дам еще кило кофе.
- Давай!
Парень опять скрылся в комнате. Через пару минут вернулся с пакетом.
- Смотри! – он продемонстрировал содержимое.
Тут из комнаты в прихожую вышла, виляя задницей, словно какая фотомоделька на подиуме, девица в коротенькой облегающей красной юбке и светлой блузе, через которую просвечивал темный лифчик. Длинные волосы были скручены в хвост на затылке. И, разумеется, вся в боевой раскраске – подведенные ресницы, искусственная синева на веках и под глазами, ярко-красные губы.
- Кеша, ну ты что там? – капризно протянула она. Голос показался мне знакомым.
- Юлька? – удивился я. – Когда ты из деревни успела вернуться?
- Антон? – Юлька замерла, широко раскрыла глаза. – Ты? Ты что здесь делаешь?
- Ушла в комнату! – рявкнул Иннокентий. – Сказали тебе, сиди и жди!
Он повернулся ко мне, неприятно осклабился:
- Хочешь её? Полтинник и она твоя!
Я оторопел.
- Кешка! – обиженно выкрикнула Юлька. – Сволочь!
- Сволочь? – парень злобно усмехнулся. – Ты когда мне бабки вернешь, коза?
Юлька убежала в комнату, хлопнув дверью.
- Давай рассчитаемся, - буркнул он мне. – С тебя 250 рублей.
Я вытащил деньги, отсчитал, протянул ему, помялся и спросил:
- Ты ее реально за полтинник отдаёшь?
Иннокентий поморщился, махнул рукой:
- Она считает, что я её парень. Она считает! Не я. Хитрожопая, аж песец. Набрала у меня тряпок себе на 480 рублей. Прикинь? И отдавать не хочет. Через месяц не отдаст, будем думать.
Он сунул деньги в задний карман шорт, хмыкнул:
- Если что надо будет, звони, заходи. Только без звонка не открою, имей ввиду.
И кивнул в сторону комнаты, опять осклабясь:
- Через месяц приходи. Может, и дешевле будет!
По дороге домой я зашел в гастроном, купил шоколад, бутылку «Каберне совиньон». Maman любила сухое красное. Посидим, обмоем обновку. Кстати, вчера на радостях maman тоже загорелась идеей гардероб обновить. Дубленку захотела и шапку норковую.
У подъезда на лавочке сидела тётя Маша. Я впервые увидел её такой – в сером брючном костюме, туфлях. Я плюхнулся рядом.
- Здрасьте, тёть Маш!
- Здоровей видали! – улыбнулась она и, поймав мой удивленный взгляд, поинтересовалась. – Что? Не видишь, старушка принарядилась! Ездила нынче УВД, в Совет ветеранов. О себе напомнила. Вот они глазенки вылупили, как меня увидели! Прям как ты сейчас.
Она хохотнула, потом вдруг нахмурилась:
- Антон, тут хмырёныш один ходит, лазает, трётся уже второй
