Прятки в облаках - Тата Алатова
На скамейке у фонтана их ждали Аня Степанова и Андрюша Греков.
— Рябовы, как ваш брат? — тут же заволновалась Аня. Она смотрела мимо Олежки, но как будто спрашивала именно у него.
— Жить будет, — сказал он доброжелательно. — Там пока Димка. Айболит велел прогуляться пару часов, пока он над нашим героем колдует.
— У-у-у, Нежная, конечно, совсем озверела. Машка, там какой-то второкурсник собирает подписи на петиции против нее. Вроде из твоей группы, здоровый такой.
— А, это Саша Бойко. Он всегда находится на острие борьбы против всех, — сообразила Маша.
— Как ты думаешь, ректорша ее уволит?
— Не похоже на то.
— Давайте-ка и правда пообедаем, — предложил Олежка, явно не желая опять говорить о Нежной.
***
— И зачем такая секретность, Ань? — спросила Маша. — Ну, о том, как вы с Олежкой познакомились.
— Не очень-то охота признаваться, что я сама обратилась к Ларисе Алексеевне в поисках ухажера, — смущенно ответила она.
Они решили не ходить в столовку, просто купили в уличном киоске две пиццы, кофе, сок и устроились по лужайке под липами.
Аня быстро перечаровала Олежкину куртку в плед, на котором все и разместились. За пределами университетских территорий царствовала поздняя осень, куртка была довольно теплой, и сидеть на пледе оказалось мягко.
— А что в этом такого? — пожала плечами Маша. — Ты хочешь ухажера — и отправляешься к свахе. Разумный подход, все так делают.
Олежку пицца не особо заинтересовала, он лежал на спине, прикрыв глаза, и будто дремал. Андрюша ел с аппетитом.
— Потому что девушка, которая проявляет инициативу, явно в отчаянии, — с набитым ртом предположил он.
— Полная чушь! — рявкнула Маша.
— Ну я же не спорю, — сдал он назад. — Просто все эти стереотипы…
— А Лариса Алексеевна мне вдруг выдает одного из своих сыновей, — простодушно добавила Аня, ее голубые глаза округлились, изображая, как она была ошеломлена. — Черт, я бы согласилась на любого из Рябовых не глядя!
Олежка издал беззлобный смешок.
— В смысле — на любого? — поразилась Маша. — Они же все разные.
— Очарование вашей семьи, — снова вмешался Андрюша. — Завидно же, когда один за всех и все за одного. Особенно если ты растешь только с отцом, а маму швыряет из одной военной части в другую.
— А я, наоборот, про отца ничегошеньки не знаю, — вздохнула Аня. — У меня только мама. У меня и еще у десятков чужих малышей, она работает воспиталкой. И все твое детство наполнено рассказами о каких-то других детях. Маленькой я воображала, что все они мои братья и сестры.
— Если тебе все равно, с кем из братьев Рябовых встречаться, то бери Мишку, — посоветовала Маша. — Он самый добрый из всех. Правда, сбежал в какую-то глушь и торчит там безвылазно, зато доктор.
— Ну спасибо, мартышка, — вяло возмутился Олежка. — Можно подумать, я отъявленный злыдень.
— А можно подумать, ты хочешь отношений.
— Ирония нашей семьи состоит в том, — приоткрыв один глаз, сообщил он Ане, — что чем больше мама старается, тем больше мы пытаемся увильнуть от любви.
— Третий закон Ньютона, — понимающе кивнула она. — Действию всегда есть равное и противоположное противодействие. О, смотрите, Лиза идет!
Вот уж кого Маша вовсе не желала пока видеть. Она только-только перестала беситься — но посмотрите на это бело-голубое платье, чем Дымов только думал, оно же совершенно неприлично обхватывает выразительную грудь.
— Кто это? — спросил Олежка, приподнимаясь на локте.
И Маша тут же всполошилась: а что будет, если он влюбится в Лизу? Вот только гендерной интриги им тут всем не хватало!
— Никто, — буркнула она, — временная соседка по комнате, скоро вернется в Питер.
— Вы поцапались, что ли? — удивилась Аня. — Вроде все время вместе, как нитка с иголкой.
Маша не ответила, отвернувшись и надувшись.
— Привет, — сказала Лиза.
— Привет, где ты была? Я не видела тебя в спортзале, — представив всех друг другу, заинтересовалась Аня.
— В библиотеке.
Ну конечно, придумал бы что-нибудь поубедительнее. Прокувыркался с ректоршей весь второй раунд, а теперь глазами хлопает.
— Как прошел бой?
— У-у-у, лучше не спрашивай. Фея — реально берсерк.
— Это все Циркуль виноват! — выпалила Маша. — Если бы он наговорил нормальную защиту, Костик бы не пострадал так сильно!
— Машка, ты просто ищешь крайних, — укоризненно сказал Олежка. — Уровень защиты определяется организаторами таких боев, словесники не могут их превышать или уменьшать по своему усмотрению, есть же регламент.
— Ну, все равно, — раздосадованно проворчала она.
Дымов-Лизов опустился рядом с ней на плед и попытался поймать ее взгляд. Маша упорно на него не смотрела.
— Интересно, как там Глухова? — вдруг задумалась Аня. — Удивительно, человек взял и сошел с ума за одну ночь.
— Это же гениальная пятикурсница с факультета Плаксы? — припомнил Андрюша. — А что с ней?
— Нам пора возвращаться к Костику, — всполошилась Маша, не желая посвящать Олежку во все детали произошедшего.
— Она чуть не спалила Ленку Мартынову и разбила Зиночкиного оленя, — не унималась Аня. — Учитывая всю эту историю…
— Да пошли уже, — Маша тянула брата за руку.
— …с тем, что Рябову вроде как собираются убить, — жуть полнейшая!
— Что? — спросил Олежка. — Кого?
Да блин!
Глава 19
Глава 19
— Учитывая всю эту историю с тем, что Рябову вроде как собираются убить, — жуть полнейшая! — сказала Аня.
— Что? — спросил Олежка. — Кого?
Обомлев, Маша так сильно стиснула руку Лизы-Дымова, что тот невольно поморщился, глянул изумленно на ее перепуганную моську и сообразил, наконец, что к чему.
— Да ну тебя, Анька! — послушно воскликнул он. — Сахаров всего лишь превратил Машку в паука, неприятно, да, но не смертельно же. Очень милого паука, как мне рассказывали. Размером с крупную собаку.
— Кто это — Сахаров? — нахмурился Олежка.
— Никто, — заверила его Маша. — Это все мамины фантазии о
