Князь Пушкин - Сергей Александрович Богдашов
— Григорий, встреть служивых, — крикнул я, распахнув окно, — И во флигель их засели.
— Иду, барин, — отозвался кучер откуда-то из темноты конюшни.
Флигелёк в купленном мной доме пусть и не слишком велик, но с десяток человек там легко смогут перекантоваться. Слуги Пещурова помещенье промели, отмыли, а лавки там ещё от прежних хозяев остались. Опять же, две избы рубленые недалеко стоят. Сейчас их дворня Пещурова заселила, и вроде все довольны.
С Григорием мы договорились. Сейчас он пойдёт устраивать инвалидов и на своём мужицком языке, узнает у вояк, кто есть кто. Так-то мне бы пара — тройка устроителей караванов совсем бы не помешала. У купцов этим либо сыновья занимаются, либо очень доверенные приказчики, а мне выкручиваться приходится.
Это только со стороны кажется, что организовать перевозки по местным дорогам — дело не затейливое. Как бы не так. В караване должен быть глава, которому все остальные подчиняются. Он и место для лагеря выберет, и всеми остановками на отдых поруководит, и питание организует. Заодно и охрану вздрючит, если есть за что.
Причём, вовсе не важно, будет ли он, как савраска вдоль телег бегать, либо со своей культей, усядется сверху воза и станет указания раздавать — главное смысл и результат.
Вот на это я и отрядил Григория, чтобы он инвалидов проверил. Может способен кто из них к обозному искусству. Оно с виду простым кажется, а на самом деле — нет. А мне такие люди крайне нужны.
— Сашка, ты чего чудишь? Видел в окно, как к тебе калек на телеге привезли, — ввалился в зал Пётр Исаакович, как и положено, благоухая яростными запахами перегара, — На кой хрен они тебе сдались?
— Пётр Исаакович, потрудитесь на будущее выходить в общие помещения в приличном виде, — холодно процедил я, глядя на опухшее лицо дяди, на котором даже глаза с трудом угадывались, — Вы теперь КНЯЗЬ! — попытался я вбить ему в мозг эту несложную мысль, — В противном случае я вам откажу в использовании общего дома Ганнибалов, чтобы его не позорить.
— Да я… — задохнулся Пётр от обуревающих его чувств.
— Уймись! Правильно всё тебе Александр сказал, — послышался из дверей голос его брата, — Но и у меня, Александр Сергеевич, к тебе вопросец будет. Мы же точно вскоре с кем-то повоюем?
— Ты на Петра глянь, — поморщился я, пока ещё не понимая, как мне укротить эту необузданную пару Ганнибалов, которые уже на всю губернию прославились, — Сам как считаешь, мне можно на такого воина надеяться?
— А что я… Мошка́летает, мы же по покосам проехались, — чисто по-детски попытался оправдаться Петруха, — Вот и набило мне под глаза.
— Допустим, — не стал я его разочаровывать сразу, — Может, и мозг мошка́выела? — поинтересовался я обманчиво мягко, — А вдруг я бы тут с барышней сидел, и ты, пропитый напрочь, в одних подштанниках в обеденный зал вваливаешься. Тут тебе что — кабак? Так там таких забулдыг ещё с вечера под зад выпинывают. Может ты не понял ещё, Пётр Исаакович, но у нас тут Княжеский дом. Не обессудь, но тебе придётся здесь вести себя прилично, либо ищи себе другое место жительства, чтобы нас не позорить.
— Сашка, а ты не много ли на себя берёшь? — быканул Пётр, глядя на меня довольно мутным взглядом.
— Хочешь проверить, Пётр Исаакович, унесу я или нет? Так вызови меня на дуэль. Я выберу магию и мы уже через минуту всё решим.
— Паша, он точно решит, и не через минуту, а даже раньше. Размажет тебя в блин, а ты и вякнуть не успеешь. Дело тебе говорю — уймись! — посоветовал брат брату, при этом успев мне подмигнуть.
В итоге нормально разошлись.
Нам с Павлом чай, Петру огуречный рассол.
Кстати, огурчики здесь особенные растут. Небольшие, пупырчатые, крепенькие и ладные. А в засолке так и хрустят! А вкус… М-м-м…
Многое мы в своём мире потеряли, перейдя на гидропонику. К примеру, наш русский огурец.
— Павел Исаакович, а у тебя детей полно?
Видать мои слова прозвучали настолько неожиданно, что дядя аж чаем поперхнулся. Пришлось немного изменить формулировку вопроса:
— Я знаю, что у тебя сын Александр есть. И то что он мой ровесник и службу несёт в Чугуевском Уланском полку мне тоже известно. Я про других детей спрашиваю.
— Честно говоря, Саша, я никогда не считал скольких женщин обрюхатил, кроме своей Варвары, — откашлявшись ответил Павел. — Если так интересно, то езжай в Арапово, да сам посчитай. Только всех подряд темнокожих и кучерявых на мой счёт не определяй. Я не один там отметился. А чего вдруг спросил про детей?
— Да Шешковский со своим ублюдком из головы никак не выходят. Удобно он устроился — наделал смертельных перлов, передал их сыночку и указал цель, а сам сидит в столице да в ус не дует. Я тоже так хочу.
— В смысле, ты готов свои перлы дать ребятне, чтобы они за тебя какую-то работу делали? — уточнил дядя, отхлебнув из чашки.
— Ну да. Человек, умеющий обращаться с артефактами может многое сделать. А если его ещё и подменять кто-то будет, то эффективность использования перла возрастёт. Не могу же я разорваться на сто частей, чтобы и там и там магию наводить. И тебя не могу заставить, например, лес валить с помощью перла, — попытался донести я свою мысль. — А так вручил артефакт пацанам и пусть работают.
— Тогда тебе тем более прямая дорога в Арапово. Если подумать, то там твои троюродные братья живут и перлы твои им в пору придутся. Только сначала с Петром Абрамовичем или Вениамином посоветуйся к кому из ребятишек присмотреться в первую очередь — они там на пару за детьми приглядывают, да обучают всякому.
— Хочешь сказать в Арапово не только гарем, но и что-то наподобие общины?
— Ну, община это, пожалуй, громко сказано, — всё-таки допил чай Павел и поставил чашку, — Скорей воспитательный дом у них. Не поверишь, но Вениамин детей даже грамоте и счёту учит.
— А обращению с перлами ребятню кто-нибудь обучает? — возник у меня вполне резонный вопрос. —
