Жмурки - Татьяна Зимина
И всё-таки Терентий её нашел!
В большой комнате, на третьем этаже. Окно там было заперто наглухо, да ещё и решетки… Но в стене было забранное сеточкой отверстие вентиляции.
Терентию ничего не стоило проникнуть в соседнюю комнату, а из неё пробраться к Маше.
Девочка спала.
На телевизор мыш внимания не обратил — зрение летучих мышей устроено не так, как у людей.
Но тут же он усомнился: люди так не спят. Они отдыхают в больших кроватях, вытянувшись во весь рост и накрывшись с головой тёплым одеялом.
Терентий такого отдыха не одобрял. То ли дело, спать вниз головой, укутавшись в крылья и зацепившись лапками за гвоздик в потолке!
Но люди — странные создания, это даже Рамзес признаёт.
Сев на Машино плечо, Терентий подёргал девочку за волосы. Поскрёб коготками шею, а потом, отчаявшись, легонько укусил за ухо.
— Ай! — Маша вскинула голову.
— Ну наконец-то, — сердито пискнул Терентий. На самом деле, летучий мыш испытал просто ОГРОМНОЕ облегчение от того, что с Машей всё в порядке. — Заставила ты нас поволноваться, девочка.
Маша скосила глаза на своё плечо. И не поверила тому, что видит — подумала, что это продолжается сон, тяжелый и тягучий, как ужастик для взрослых.
Но она чувствовала, как саднит мочка уха, и кажется, из неё даже капает кровь…
Во сне больно не бывает.
Значит, перед ней и вправду Терентий, без дураков!
— Как ты меня нашел? — спросила девочка.
Явление мыша было удивительным, радостным, бес-прецендент-ным событием, которого Маша никак не ожидала.
— Долгая история, — отмахнулся Терентий чёрным кожистым крылышком. — Давай, поднимайся. На улице ждёт Рамзес, мы проводим тебя домой.
Дом.
Раньше Маша не задумывалась, какое это тёплое, уютное слово.
Пойти домой — это значит, оказаться в безопасности.
— Ура!
Девочка попыталась встать, и очень удивилась, что не вышло. Она и забыла, что злой Шаман привязал её к стулу…
— Ты можешь мне помочь? — спросила она, кивая на свою правую руку.
Мыш, слетев с плеча, уцепился лапками за ремень и изо всех сил потянул.
— Не в ту сторону, — остановила его Маша. — Надо протащить язычок сквозь вот эту железную скобку.
Терентий внимательно посмотрел на Машу своими чёрными глазками-бусинками, а потом моргнул.
Летучий мыш был очень умным созданием, даже немного волшебным. Но некоторые ТОНКОСТИ человеческой жизни от него ускользали.
Маша вздохнула.
— Я попробую сама, — сказала девочка. — Я знаю, у меня получится. Только… нужно немножко времени, понимаешь? — мыш вновь моргнул. — А ты лети в коридор и следи. Если увидишь… кого угодно, сразу скажи мне.
Девочка очень боялась, что Шаман вот-вот вернётся, чтобы узнать, как она прошла тест.
На самом деле, никакой это был не тест — Маша это прекрасно понимала.
Телевизор показывал картинки и издавал звуки, после которых дети и взрослые становились зомби.
Маша превращаться в зомби не собиралась. Тем более, что впереди — важная миссия, нужно найти Антигону и передать ей слова Сашхена… Ну, и спасти Мишку и Розочку, конечно. Это вообще самое главное.
Сейчас, пытаясь расстегнуть ремень с помощью телекинеза, Маша старалась не бросать на экран даже короткого взгляда — и так ругала себя за то, что в самом начале засмотрелась, и уснула.
А ещё очень мешал стук.
Маша не знала, что он называется ритмом, и что подобный ритм придумали ещё древние люди, как только научились держать в руках камни, когда поняли, что ударив одним камнем о другой, можно извлечь звук, и когда осознали, что звуки эти могут повлиять на других людей, и даже на некоторых животных.
Стараясь отвлечься, Маша принялась напевать простую песенку, которую услышала в одном из старых фильмов, которые так любила тётка.
Синема, синема, си-не-ма, от тебя мы без ума!
И ещё раз…
Синема, синема, си-не-ма…
Песня была так себе, её пели киношные причёсанные детки противными писклявыми голосами, но зато так врезалась в мозг, что начав петь, остановиться было невозможно.
Синема, синема…
И язычок ремня медленно пополз к скобке.
Синема, си-не-ма…
Просунуть внутрь и вытащить с другой стороны.
Синема, синема, си-не-ма…
Теперь надо, чтобы он соскочил с узкой металлической палочки.
Помогало то, что ремень был кожаным — а значит, живым. Ну, не ПРЯМО СЕЙЧАС живым, а когда-то. В прошлом. Он был коровой, или свинкой, или даже лошадкой…
О роли животных в пищевой цепочке людей Маша ещё не задумывалась. Котлета и корова на пастбище для неё были совершенно разными, не связанными между собой понятиями.
И тем не менее, где-то в глубине души она чувствовала эту связь, понимая, что многие вещи, которыми пользуются изо дня в день люди, когда-то были частью кого-то живого.
…Итак, мыш Терентий висел на шторе и наблюдал за коридором. Сердце его колотилось быстро-быстро, а огромные, по отношению к телу уши, вращались и поворачивались, как радар.
Дело в том, что Терентий «видел» ушами лучше, чем глазками-бусинками. И как раз сейчас он «увидел», как по коридору движутся двое.
…недоволен, очень недоволен твоей работой, Платон Фёдорович, — говорил один. — Не понимаю, почему так трудно было отыскать одну маленькую девочку!
— Простите, господин Шаман, больше не повториться.
— Просто ШАМАН! Я тебе уже говорил.
— Простите, господин…
— Замолчи, Платон. И слушай: я нашел её сам. Без тебя. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит для твоей карьеры… Девочка сейчас находится вот в этой комнате. Я включил последнюю версию записи, никто ещё не выдерживал такой интенсивности. Кстати, ты выяснил, почему?.. Нет, не отвечай. Потом. Всё потом. Сейчас ты должен присмотреть за девочкой. Сеанс закончится через пятнадцать минут. После этого ты войдёшь в комнату и посмотришь, что с ней стало. Если то же, что и с остальными — просто вызовешь уборку. Но если она опять спит, или, хуже того — не спит… Ты должен о ней позаботиться.
— Позаботиться?
— Ну, ты понимаешь. Позаботиться. А ПОТОМ вызвать уборку.
— Но господин… Шаман. Если девочка переживёт Сеанс, вы обещали мне… Я должен исследовать, изучить этот феномен!
— В другой раз, Платон, в другой раз. Эта девочка нам не подходит — слишком умненькая. В ней есть что-то необычное. Я это чувствую, но объяснить не могу. А я просто НЕ ВЫНОШУ вещей, которые не поддаются объяснению. А кроме того… Вдруг она опять убежит? Один раз ты её чуть не упустил. Ты же понимаешь, какие будут последствия. Если девчонка сбежит и всё расскажет…
— Но мы делаем это ради Науки!
— А как же, Платон, а как же. Но надо чуток погодить, понял? Надо подготовить почву. Тебе будет трудно поверить, но многим твои исследования могут не понравиться.
— Как раз в это я с лёгкостью верю, мой господин. В институте меня никто не понимал, и только вы…
— Я знаю, Платон. Я знаю. Просто ПОЗАБОТЬСЯ о девочке, лады? А я пока перетру со стригоем.
— Можно спросить, господин?
— Шаман. А вообще, хрен с тобой. Валяй.
— Зачем он вам? Ведь мёртвая материя не поддаётся вашему… мастерству. Стригой просто не способен понять масштабов и величия вашего замысла. Не лучше ли его просто сжечь?
— С чего ты взял, что он не поддаётся?
— Я провёл ряд тестов, господин. Стригой инертен. Да, он может чувствовать боль — вероятно, какие-то остаточные рефлексы. Но…
— Разве я приказывал тебе тестировать стригоя?
— Нет, господин, но… Это же уникальная возможность. Двусущие, Вечные, ведьмы и маги — их я изучил вдоль и поперёк. Но стригой такого уровня… Разве вам не интересно?
— Нет. Все эти твари — те, что ты перечислил, — это прошлое. Они больше не нужны. Не стоит тратить на них время. Не имеет смысла. Как только у нас будет армия, мы сметём их с лица земли, словно древнюю замшелую пыль. Мы будем жить в новом мире, где главным наконец-то будет ЧЕЛОВЕК. То есть, Я. Ты же хочешь жить в таком мире, Платон?
— Разумеется, господин. Но…
— Тогда стой здесь и… уже через десять минут войди в комнату и позаботься о девочке. Повторяю: когда я говорю «позаботься» —
