Приплывший дом - Снежана Каримова
И дом будто бы вздохнул и, казалось, чуть приподнялся над землей.
Он услышал.
Вот ее сокровище, которое она должна хранить.
Дара посмотрела на мутные окна и заметила в ближнем рыжую кошку. Та пристально глядела на девочку разноцветными глазами и, кажется, одобряла ее затею.
* * *
«Лада Калина» проехала через плотину, перекрывающую Волгу.
Дара с восторгом разглядывала три высокие башни пыльно-розового цвета с небольшими арочными окнами. В центральной башне, которая была в несколько раз шире остальных, под застекленной галереей виднелось еще три окна, походивших на паучьи глаза. Башни соединялись друг с другом металлическими мостами. Внизу с одной стороны находились две ячейки с гигантскими воротами для принятия судов. А с другой – начиналось Рыбинское море.
– Это башни управления судоходными шлюзами, – пояснил Лис, когда они проезжали по мосту. – Вот в эти камеры внизу с Волги заплывают корабли, потом камеру наполняют водой, и транспорт поднимается на уровень водохранилища. Это называется шлюзованием.
Дара с трудом представляла то, о чем говорил Лис. Почему водохранилище выше реки? А, ну да, из-за плотины, которая сдерживает напирающую воду.
Дара вспомнила, как в детстве они с бабушкой Галей кидали камушки в весенние ручьи, которые текли от плотных сероватых сугробов, похожих на невыжатые губки. Суетливая талая вода проделывала в мягкой земле бороздки, но, встретившись с преградой, останавливалась. А если еще углубить лопаткой русло да укрепить берега песком, то можно было создать озеро – гавань для бумажных корабликов. Только вот шлюзы в детстве Дара не делала. Может, когда-нибудь инженеры Лис и Лес будут играть с водой по-взрослому, по-настоящему, проектировать шлюзы для новых плотин, совершенствовать старые…
– Эти три башни вместе похожи на мост! – сказала Майя.
– На Калинов мост из былин, – неожиданно добавила Олеся.
– Точно! – обрадовалась Майя. – Калинов мост! На одной стороне добро, на другой – зло!
Лис засмеялся.
– Представляю, как работники в этих башнях переговариваются по рациям: «Эй! Переходи на сторону зла, у нас печеньки!»
Майя тоже захохотала, а Олеся задумчиво произнесла:
– Калинов мост, возведенный на костях. Ведь строили плотину заключенные, гибло их много. Говорят, что трупы замуровывали тут же, в конструкцию…
Майя перестала смеяться. Дара удивленно посмотрела на Олесю – откуда та все знает?
Ольховая Шишка спешно добавила:
– В одной статье прочитала. У меня же прабабушка увлекалась Мологой, и я заодно.
Дара вдруг осознала, что, кажется, нашла для себя идеального собеседника. Вот с кем можно обсуждать затонувший город!
– Лес, ну ты чего? – Лис обернулся и укоризненно посмотрел на подружку. – Какие трупы в конструкции?! Это же будущие пустоты и угроза обрушения, неужели бы такое допустили на стройке века? До сих пор же стоит. На костях, думаю, не устояло бы.
– Но заключенных тут погибло много, это факт, – отозвалась великая тетя, сбавляя скорость. – Война же началась, как раз во время строительства. Нормы выработки увеличили, труд тяжелый, а кормили плохо. Так что можно сказать, что и «на костях».
– Калинов мост через реку Смородину, – подытожила Майя, вспомнив страшилку, которую Лис рассказал ей в день приезда. Он тогда как раз назвал Мологу Ягодной рекой и рекой Смородиной.
Дара обернулась, чтобы еще раз глянуть на Калинов мост. А где-то там, дальше, текла река Молога, ставшая частью водохранилища.
Река Смородина, Калинов мост – место из темных сказок.
* * *
Вчера тут же, недалеко от здания ГЭС, Дара смотрела на искрящиеся просторы водохранилища, жевала бутерброд, а Молога была лишь интересной историей великой тети, приправленной страшилкой Лиса. Тогда Дара только-только поставила графин на крыльцо и еще не подозревала, что из этого выйдет.
– Смотришь на воду, а там на дне – дома, мостовые, храмы, – задумчиво проговорила Майя.
– Точнее, камни да щепки, – поправила сестру Дара, взглянув на свои грязные парусиновые тапочки.
– А ведь если это море зависит от человека, значит, воду можно спустить? – вдруг озарило Майю. – Возродить Мологу?
– Не лучшая идея, – отозвался Лис. – Прошлое не вернуть, а современные города уже обустроились на берегу моря. Что там будет вместо водохранилища?
– Болото? – предположила Дара. – А потом что?
– Не знаю, – пожал плечами Елисей. – Травой какой-нибудь да ивами зарастет. Но захочет ли кто-нибудь вернуться в Мологу?
– То море, то болото, то сорный пустырь, а должны быть леса, – вздохнула великая тетя, – деревни, луга, поля.
– Зато есть это! – Лис махнул в сторону гидроэлектростанции. – А вы всё о трагедии и о трагедии! Но строили же эту махину не просто так! Не чтобы навредить людям, а наоборот, чтобы улучшить жизнь! Посмотрите на любой город. Хоть Рыбинск, хоть Ярославль. Ведь это все тоже рукотворное, не природное. Асфальт, дома, заводы. Просто так получилось, что пришлось выбирать – или город, или электричество с судоходством.
Лис замолчал и с вызовом поглядел на остальных, видимо, ожидая возражений. Но никто не ответил. Тогда он вспылил еще больше:
– Инженеры не злодеи! Вчера мне бабушка Анна рассказала, что ГЭС в Великую Отечественную войну запустили, да же не успев достроить. Представляете, как это было важно? Для фабрик, заводов, обороны Москвы. Здание ГЭС стояло без крыши, агрегаты прикрыли брезентовым навесом, а работники прозвали наполовину готовый машинный зал «цирком шапито». Здесь трудились люди. Вражеские самолеты летали, бомбили, а люди работали. Они герои. И Молога тоже город-герой, она утонула, чтобы другим жилось лучше. Сколько всего ведь зависит от электричества!
– Но люди важнее! – рассердилась вдруг и Дара, которой надоел Лис с его высокими речами.
– Наверное, водохранилище как раз и есть Калинов мост. С одной стороны добро, с другой – зло, – тихо предположила Олеся.
И все разом замолчали, перестав спорить, словно в костер выплеснули ведро воды.
Ветер взлохматил короткие темные волосы на макушке Олеси, которая задумчиво глядела вдаль. Дара тоже перевела взгляд на воду и вспомнила о заложных покойниках.
Люди, погибшие не своей смертью, зависшие на земле, доживающие отпущенный им срок нечистью.
– А может, – проговорила Дара, – Молога – это заложный город? Разрушенный, уничтоженный, утопленный, но доживающий свой срок в отражении?
Дара закрыла глаза и подставила лицо ветру с водохранилища. Он пах водорослями, мокрыми камнями и рыбой. А еще пылью мостовых, яблоками, сеном и пекущимся хлебом. Но, может, Даре это только казалось.
Она развела руки, словно хотела обнять Рыбинское море.
– Я не забуду тебя, – прошептала Дара. – Не забуду тебя, Молога. Обещаю!
Послесловие
