Оккульттрегер - Алексей Борисович Сальников
– Подожди, подожди, – попросила Прасковья. – А ты почему не в обиде? Я вполне понимаю маму твою. Но это же, кроме всего прочего, отец твой. Был.
– Паша, я потом объясню, умоляю тебя… – прошептала Надя скороговоркой.
С того берега телефонного звонка послышался чужой незнакомый голос, но такой, что Прасковья ощутила, будто ее переместили в телестудию канала «Культура» и все гости говорят про Кандинского, Книппер-Чехову, Мариуса Петипа, а когда слово дают Прасковье, она может сказать только, что от помойки во все времена года почему-то всегда пахнет одинаково: смесью слегка забродивших арбузных корок и сырыми газетами.
– Надеюсь, это не эта твоя подружка… – сказал голос с некоторого отдаления.
– Ладно, поняла, – сказала Прасковья. – Звякни, когда освободишься.
– Целую, – с благодарностью прошептала Надя, прежде чем положить трубку.
Прасковья пару дней занимала себя тем, что придумывала, к кому из знакомых чертей упасть на хвост; выбор был невелик, нерешительность и то, что со всеми этими бесами за пределами соцсетей она не общалась очень давно, привели ее… к чему? Она решила совсем отстраниться от нечистой силы, покуда все не устаканится само собой.
Она знала, что в ближайшее время ей и так хватит личного ада, связанного с Егором, поэтому она, сама себе напоминая некоторых суеверных людей, которые посещают церковь, только чтобы свечку себе на удачу поставить, решила навестить Сергея в его похожей на чистилище халупке. Как Прасковья и ожидала, застать его сразу не удалось. Несколько дней подряд на стук в дверь никто не откликался, разве что однажды тоскливое мяуканье доносилось изнутри, но и оно умолкло, когда Прасковья поколотилась в дверной косяк. Она и на кнопку звонка давила каждый раз, прежде чем постучать; неизвестно, на что Прасковья надеялась, – звонок все время молчал.
В целом дом Сергея с уходом холода, снега, льда и приходом зелени и солнца перестал выглядеть тоскливо и безнадежно – добираться до места, где жил херувим, ждать его было даже приятно. Уже при повторном его посещении Прасковья, хотя это и было не по пути, заворачивала в «Сабвей», закупалась там, а затем перекусывала у херувима во дворе, с удовольствием посматривая на гулявшие повсюду парочки, мам с колясками, подслушивая за людьми обрывки их телефонных и обычных разговоров. Прасковья появлялась там и в рабочие дни: когда с утра, если была во вторую смену, когда вечером, после работы, и в сумерках ей было во дворе Сергея уютнее всего: еще не повылезали мухи, мошки и комары, но с приходом темноты уже не холодало, как всего неделей ранее, поэтому местные начали тусоваться на улице допоздна – и взрослые, и дети, в воздухе мелькали огоньки сигарет, ветер доносил до Прасковьи сладкие дымы парящих вейпов, там и сям возникали светоотражающие полоски на одежде бегавшей во мгле малышни, фары на велосипедах и самокатах бесшумно пролетали мимо нее, помигивая среди кустов акации и тополей, каждый уличный фонарь состоял как бы из трех не соотнесенных друг с другом частей: пятна́ света на асфальте, лампы в пустоте и фрагмента столба, подвешенного мраком между ними.
Продлилось это счастье недолго. Два неприятных события случились почти одновременно, выпали Прасковье одним вечером. Во-первых, погода испортилась, и Прасковья, в очередной раз отправившись к Сергею, запоздало догадалась, что теперь точно застанет Сергея дома, потому что он не сможет больше развлекать себя алкоголем где-нибудь под открытым небом. А во-вторых, выйдя из дома, не с первого раза открыв зонтик навстречу весьма частому дождю, чтобы дойти до автобусной остановки, она заметила, что за ней следят. Второе ее не сильно напугало, не очень даже и впечатлило, но, чтобы следившие за ней люди не вышли на херувима, мало ли, она слегка поплутала по городу, простужаясь и сбрасывая хвост. Противный дождь расстроил Прасковью гораздо больше, поскольку появилась она у Сергея в совершенно расшатанном виде. Таком, что открывшая дверь подруга Сергея даже не стала спрашивать, кто она такая, а, увидев стучавшую зубами Прасковью, потащила ее в кухню, зажгла духовку и посадила перед синим огнем, как перед пламенем камина. Шатаясь, нарисовался херувим и только кивнул на вопрос подруги:
– Еще одна племянница твоя? Похожа на тебя, в отличие от других… Тоже вроде кошки. Только ты драный, а она мокрая.
Женщина была трезвая, что сразу же объяснила, хотя Прасковья и не успела ее ни о чем спросить:
– А мы тут расписались, никто даже не появился, родственнички… Ребеночка ждем скоро.
Сергей, стерильный, как все херувимы, переглянулся с Прасковьей, не выказывая печали, та в свою очередь не показала ни сочувствия, ни насмешки, пока жена херувима стаскивала с Прасковьи одежду, натягивала на ее ноги шерстяные носки, здоровенную кофту откуда-то притащила и накинула на гостью, сунула ей в руки полбутылки полусладкого красного, шикнула на Сергея, когда он издал горлом протестующий звук.
– Чего глазки друг другу строите? – заметила их гляделки жена Сергея. – Секреты какие-то семейные?
– Да какие секреты? – Сергей уютно скрипнул голосом посередине слова «секреты». – Вот, заскочила девка. Видно, неприятности.
Как только гомункул прекратил быть полностью Прасковьиным, херувим перестал видеть ее постоянно, не сидел у нее в голове. Для того чтобы узнать, где она, что с ней, ему нужно было совершить некоторое усилие, которого он делать, очевидно, не желал. Сергею было абсолютно лень заниматься телепатией и узнавать, насколько Прасковье грустно или плохо либо, наоборот, легко и хорошо. Один отвалившийся от его мозга местный оккульттрегер снял часть груза с безостановочно работавшей головы, что Сергея, очевидно, не огорчало. Прасковья почесала висок указательным пальцем, со значением поглядывая на Сергея, предлагая ему прочитать ее мысли, но он мягко улыбнулся, вздохнул и едва заметно покачал головой, тогда Прасковье пришлось сказать вслух:
– Всё в порядке. Просто давно не виделись. Может быть, вам как-нибудь помочь? Теми же деньгами…
– Ты сама-то как, помощница? – иронично спросила Прасковью женщина. – Что-то незаметно, что у тебя самой все хорошо по деньгам. Вон какая ты вся.
Прасковья все еще стучала зубами, поэтому женщина чуть ли не насильно опрокинула в нее часть вина из бутылки.
– Я серьезно, – сказала Прасковья, обращаясь к женщине. – Вам на карту можно скинуть? Это без проблем, потому что у меня тут удачная халтура подвернулась. Лучше даже вам, потому что дядя Сережа их на… – Прасковья глянула на Сергея, не желая обидеть его еще больше, чем он и так был обижен жизнью, – …на какие-нибудь пустяки потратит.
Женщина увидела эту заминку в словах Прасковьи и так заразительно рассмеялась в потолок, что и Прасковья не сдержала улыбки.
– Ой, я не могу! – обняла женщина Прасковью. – Что он вам такого хорошего сделал, раз вы к нему ходите, девочки? «На пустяки»!
