Печать зверя - Маркус Кас
И мне, пожалуй, повезло, что я застал его именно в такой момент.
Но самое интересное было с участком, который по стечению обстоятельств приобрел Янин. Сделка эта, договор о которой был гарантированным, была важна. Это понял даже граф, уже к тому моменту потерявший способность самостоятельно соображать. Оттого он испугался пуще прежнего.
И начал действовать не по инструкциям, а из желания поскорее закрыть проблему. Тем более указаний не поступало. Платов решил, что это очередная проверка и поступил неразумно. Нанял ненадежных людей и… Это привело к тому, что я пришел к нему.
Всё же страх крайне плохой метод воздействия. Если смотреть в перспективе.
Я не знал, что произошло с теми, кто ему приказывал. Но они пустили дело на самотёк с человеком: который находился в отчаянии. И теперь он был готов на что угодно, лишь бы всё закончилось.
Граф воспрял, увидев во мне возможность выпутаться. Да так воодушевился, что принялся обещать мне не только явку с повинной, но и весомую взятку, только бы эта явка произошла.
— Клянусь силой, я готов пойти под суд! — горячо заверял он меня, убедительно колотя себя в грудь. — Дурак я, признаюсь. Но не хочу прослыть предателем! Клянусь… — Платов обвел замутненным взором обстановку кабинета, но не нашел здесь ничего стоящего и в чувствах, видимо, вспомнил единственное дорогое ему: — Клянусь каждой копейкой, что за всю жизнь поимел!
Я проникся. Он был предельно честен. Не заработал, поимел. Ни жалости,ни сочувствия, он по-прежнему не вызывал. Но хотя бы говорил искренне.
Не то, что я ожидал от нашей беседы. Но, по крайней мере, я примерно понимал, с кем имею дело. И лишь одно имело значение в особняке Янина. Подземелье. Да, земля на Петербургском острове стоило дорого и была недоступна. Но уж при должном старании это не проблема.
Но великолепный и к тому же доступный незащищенный вход в подземный мир, откуда открывался доступ к сети ходов, был единственным фактором.
Судьба насмехалась над очень продуманным планом «благодетелей» Платова. Всё пошло не так, и стремительно. Простодушный Янин в своём стремлении оторваться от матушки и стать столичным купцом. Я, случайно забредший в его заведение. И крайне неудачные попытки саботировать начинания ресторатора.
Как же должно всё это сойтись, чтобы я оказался тут и сейчас?
Я усмехнулся, благо находился под мощной иллюзией и граф не смог этого увидеть.
Но моё молчание он воспринял по своему. Вероятно, как раздумья над его обещаниями. Пока я поражался хитросплетениями судьбы, граф опять вскочил и бахнулся на пол, отрывисто заговорив:
— Клянусь в верности империи! И в мыслях не было навредить! О выгоде думал, каюсь. Но это разве преступление? Выжить хотел, ваше высокоблагородие! — предположил он мой чин, и не увидев недовольства, продолжил: — Мне же много не надо было. Сущие мелочи. Чтобы что на хлеб намазать было. Ошибся! Всё отдам. Всё, что есть. Только не губите. Отвечу по закону, ваше благородие. Отведите эту… — он взглянул на своё запястье. — Беду отведите. Всё отдам, клянусь!
— Отдадите, граф, непременно отдадите… — протянул я, задумавшись.
Глава 19
Возиться с графом Платовым у меня не было никакого желания. Промелькнула шальная мысль действительно отобрать у него кое-что полезное. Титул, например. Да отдать его Тимофею, решив сердечную проблему.
В теории, Платов мог передать титул как дальней родне, так и новоиспеченной.
Но к «его сиятельству» тогда бы прилагалась плохая репутация и скомропентировавший себя дом. Дурная слава, пришедшая вместе с новой фамилией — не то, что было нужно рыжему. Да и кто знает, какие обязательства на бумагах взял на себя этот хорек. Отвечать-то тоже придется Тимофею.
В общем, эту идею я сразу отбросил.
Другой способ обязательно найдется. Неблагородно становиться благородным таким путем.
— Не губите, ваше благородие… — продолжал причитать покаявшийся граф.
Я взмахнул рукой, делая знак замолчать.
Что же с ним делать?
Единственным разумным выбором было просто сдать его тайной канцелярии. Пусть они и разбираются с его таинственными покровителями и лабораторией. Угрозы сам Платов уже не представляет, а заниматься поисками настоящих злодеев у меня не было времени. Да и зачем, если есть люди, умеющие это делать профессионально.
Но избавиться от темной нитки следовало. Пусть для графа было бы полезно дальнейшее послушание, но любой темный артефакт так или иначе влияет на человека. Какие-то в большей степени, какие-то в меньшей, но в результате скверное самочувствие, болезни и более скорая смерть.
Хорошим человеком Платов не был. Но и участи подобной не заслуживал. Дураков обычно жизнь сама наказывает, как и произошло.
— Вот что, граф, — определился я с дальнейшим планом. — Садитесь и пишите всё, как было. Со всеми деталями и мельчайшими подробностями.
Платов вскочил и кинулся к столу, свернув по пути кресло и смахнув часть предметов с поверхности стола.
— Не торопитесь, — поморщился я от грохота. — Времени у вас будет достаточно. Я вернусь утром и тогда поговорим о вашей судьбе. Пока же сидите и пишите.
— Всё напишу! — горячо заверил меня он, судорожно кивая. — Нарисую, если надо. Надо?
— Надо, — согласился я. — Всё, что посчитаете важным и нужным.
— Я постараюсь, ваше благородие!
— Уж будьте так любезны…
Платова я оставил за порученным делом. Настрого велел при этом никуда не выходить и никого не принимать.
Мужчина с серьезным видом погрузился в письмо, тщательно выводя буквы. Вот и славно, Баталов порадуется готовым признанием и показаниям. Сэкономлю ему время и силы.
Я бы сразу отправил Платова на явку с повинной, но сначала нужно было снять эту проклятую нитку. А значит, вернуться в лабораторию и кое-что проверить.
Но, прежде чем уйти, я оплел территорию вокруг дома сигнальным контуром. Выстраивать защиту не стал, слишком затратно и долго. Просто встроил звуковую сирену такой мощности, что непрошеные гости сами разбегутся. Объявись всё же его благодетели, им занятие графа явно не понравится.
Хотя, судя по запущенности лаборатории, такое казалось маловероятным, но подстраховаться не мешало.
Утром вернусь, избавлю Платова от нити и отправлю сдаваться Баталову.
В лаборатории я взялся за изготовление такой же вещицы, что нацепили на Платова. Припомнил всё, что слышал о подобных техниках. И, взяв за основу свои собственные
