И все мои девять хвостов - Мила Коротич
Кислицкая поймала себя на совершенно не свойственных ей мыслях и внезапно всплывших из ниоткуда знаниях с умениями. Приняла их так спокойно, что стало тут же ясно: вот оно – то, о чем говорил Алекс вчера вечером, само уложилось. И вот так же сам собой, непроизвольно и безотчетно, как взмах ресниц, невидимый лисий хвост пощекотал шею мужчины. Сашин хвост. Боли не было, зато сил стало больше.
Работник еще больше приосанился. Кислицкой вспомнился Чжу Бацзе[78] почему-то. Но она согласна была потерпеть спутника дополнительные двести метров по пересеченной местности лесной лисофермы, лишь бы он побольше рассказал об этом странном месте.
Не успел.
Запущенная лесная территория внезапно закончилась. Был-был непричесанный подлесок, а потом резко бетонная плита и дальше плац, залитый солнцем, бетонные бараки в ряд и цветы в бетонных же вазонах. На границе палящего зноя и зеленой прохлады – табличка «Проход только для сотрудников!». Несотрудникам положено быть всегда на виду. Грузовик в центре площадки, и в кузове у него большой топиарий – девятихвостая лиса.
Бурые комбинезоны командуют, «красные муравьи» выполняют. Высокий статный мужчина наблюдает за разгрузкой. Руки в карманах светлых брюк, белоснежная тенниска подчеркивает хорошо развитые плечи. Слишком брутален для китайских молодежных стандартов. Прекрасен для всех остальных.
Рядом с ним двое – и ростом пониже, и статью пожиже, но руки на груди скрестили тоже как начальники. Саша пригляделась и узнала: братья Фан, студенты с младшего курса! И преподаватель Ли!
Все трое словно почувствовали ее взгляд и обернулись. Еще предстояло подняться на бетонную площадку из лесного полумрака, еще нельзя было разглядеть с точностью, кто там стоит в тени, но они обернулись. Ли – первый, братья Фан по очереди за ним. Преподаватель помахал, приглашая. Совсем по-звериному волоски на холке у Саши стали дыбом. Ноги уже напружинились, чтобы резко метнуться в сторону и бегом, бегом отсюда, спасаться! Рыжей молнией! Диким зверем! Но она задавила в себе лису и шагнула на серый солнечный плац. Чжу Бацзе пошел за ней, отрезая путь назад.
Солнце нещадно палило, раскаляя бетон и воздух. Их тени бурыми шлейфами волочились по нагревающемуся бетону. Скоро они уменьшатся, словно ужарятся на раскаленной сковороде.
– Александра, давно вас ждем, – приветствовал ее Ли по-русски, когда Кислицкая подошла на расстояние спокойного голоса. – Рад, что вы нашлись – И повторил: – Давно вас ждал.
Он улыбнулся своей загадочной восточной улыбкой. Настолько загадочной, что у Саши снова холодок побежал по спине, совсем как тогда, когда они познакомились, благодаря лисенку Лаки и стае собак.
– У нас сегодня по плану практических занятий лаборатория и забойный цех. Пойдемте. Студентка Васильева сейчас тоже подойдет.
Чжу Бацзе наступил на Сашину тень сзади, а братья Фан взяли ее «в коробочку», улыбнувшись по-собачьи, одними клыками. Только сейчас Кислицкая заметила, что тень ее имеет девять хвостов, и у нее снова заныла спина.
Лису схватили за хвост.
Глава 4
– Длуга, длуга, капитана! Выставай да! Пола ехыадь! – барабанили в дверь.
Барабанил Ши Алекс, дверь вела в комнату Антона Ларина.
– Ши, какого черта ты орешь, стучишь и коверкаешь мой великий и могучий русский язык?
Ларин и не спал вовсе. Он лежал на кровати, пялился в потолок, прислушивался к гулкой пустоте за грудиной и надеялся, что ничего не будет. Что не придется, что обойдется… Трусил, наверное. Трусил и утешал себя тем, что он большой и сильный пацан даже для русского. Что шаолиньские мастера боевых искусств – в Шаолине, а тут – шпана и девки одни. Что, в конце концов, это спасение от тоски в жопе мира, и девчонки тоже будут благодарны, наверное, а институт – да пошел он, этот тоскливый институт!
Полчаса назад он вызывал «Ди-Ди Такси», чтобы уехать. Потом отменил заказ.
Утром Антон спокойно себе завтракал, когда сначала к нему притулилась Лизка Васильева. Подсела с порцией жидкой кашки и паровыми пампушками, спросив: «Можно?» – и то только для приличия. Антону, конечно, было все равно, но приятно. Все так же не склонный к рефлексии и интроспекции, он тем не менее помнил и про харбинский поцелуй в Парке Сталина на набережной Сунгари, и про разговор о лисах-оборотнях, и про Анимешку Кислицкую как носителя этой породы, и вроде как даже что-то ему сегодня снилось похожее, но это не точно. Точно только, что Васильева была из тех девчонок, на которых и смотреть приятно, и поговорить с которыми не стыдно, и молчать не тяжко.
Молчали, пока Лизка с аппетитом уплетала свой завтрак, хотя обычно она пила кофе и только, насколько он помнил. Ну да ладно, мало ли, да и кофе в Китае… специфический, уж лучше пампушки.
– Лизка, а ты мне, кажется, снилась сегодня: ты хотела меня съесть, но не смогла, – сказал зачем-то Антон и смутился.
Знал же, что девчонки про парней думают простые вещи: либо прикольный, либо придурок. Назвался прикольным, так прикалывайся до конца.
– Уж я бы смогла, если б захотела, – хихикнула Лизка и впилась зубками в пампушку.
Где та манерная девица, которую он знал в России?!
– А что-нибудь еще снилось? – спросила она с набитым ртом. – Что приехал твой дружочек Ши Алекс и милуется с Анимешкой? Такой сон – в руку, вон они.
Да, Ши и Кислицкая сидели и разговаривали у окна. Очень похожие друг на друга. Ларин не сомневался, что там никого не было еще пять минут назад. Как они проскочили?
Да и пофиг, Антон им не сторож! Хотя внутри царапнуло.
Потом Алекс сам подошел. Протянул руку, обдал своим китайским радушием, обаял обаянием, поклонился Лизке и спросил у нее разрешения забрать Антона на несколько минут. Та благосклонно кивнула.
– Я не понял, как ты тут очутился, братан, – рассмеялся Ларин. – Слушай, я так заскучал в этом бабьем городишке, что мне вообще-то все равно, если честно.
Знал бы, что будет дальше, может, и не пошел бы. Но все мы крепки задним умом, а сейчас приходится решать насущные проблемы. Сейчас, например, это: «Держать слово или свалить – как надо сделать?»
Мажором Ларин не был, откровенной гопотой тоже, обычный такой парнишка из семьи с достатком чуть выше среднего. Юноша с принципами из правильных книг, программ и каналов «Ютьюба», обточенных о
