Нерушимый 2 - Денис Ратманов
Я всей душой болел за Алексея. Оказалось, болельщиком быть гораздо сложнее, потому что от тебя ничего не зависит.
Как Витаутович и говорил, Борецкий подставлялся и контратаковал, пытался загнать Алексея в угол и вынудить раскрыться, но динамовец танцевал вокруг, нанося скользящие удары и не позволяя ни повалить себя, ни ударить сколько-нибудь серьезно.
В судействе я не понимал ни черта, но на мой дилетантский взгляд, наш Алексей вел этот бой, был более активным, и его удар достигал цели чаще, лишь единожды он пропустил серьезный удар по корпусу коленом, и то чуть отшатнулся, и он пришелся вскользь, зато Борецкий пропустил боковой в челюсть — аж слюни расплескал, но не потерял самообладания, попер на Алексея буром — динамовец еле успевал уклоняться.
— Лех, полторы минуты! Молодец! Держись! — подбадривал Витаутович.
Тренер Борецкого, высокий мужчина предпенсионного возраста с наполовину парализованным лицом, метался вокруг клетки и корчил ужасные рожи, ведь двигалась у него лишь левая сторона лица. Но вел себя достойно.
— Барик, прессуй! — кричал он. — Ну что ты спишь, соберись!
А я поглядывал на него, и здравый смысл говорил: «Смотри, Саня. Вот он, боксер-пенсионер с отбитой головой. Завязывал бы ты, пока не поздно, а?»
— Минута, Леха! Пора! Порви его!
Соперники дышали тяжело, их тела лоснились от пота. На скуле Борецкого наливался кровоподтек. Алексей сжал волю в кулак и попытался ударить, Борецкий — отловить его на противоходе, но Леша уклонился, и Барик таки взял его в клинч и попытался повалить, но получил коленом в пузо, аж отпрыгнул.
— Леха, браво! — крикнул Витаутович.
Олег сосредоточенно снимал поединок через сетку и беззвучно выматерился, когда Барик ринулся на Алексея и повалил его, но тот закрылся, и последние двадцать секунд соперники боролись, как предыдущая пара бойцов — без явного преимущества у кого-либо.
А потом прозвучал сигнал окончания боя, противники расцепились и разошлись по углам, искоса друг на друга поглядывая.
Рефери замер в середине клетки, смотря на судей, которые зашептались, заспорили, сверяя результаты.
Рефери наконец подошел к ним, ознакомился с оценками, вернулся на место. За одну руку взял Алексея, за другую — Борецкого.
Мое сердце зачастило. Лев Витаутович сделал стойку — точно змея перед броском.
Рефери как назло тянул время и все время поглядывал куда-то в сторону вип-ложи. Наконец над ареной раздался голос диктора:
— На четвертом ринге спортсмены показали высочайший уровень мастерства! Судьям было сложно принять решение, но, при равной борьбе… победу одержал Юрий Борецкий, представляющий лиловский спортивный клуб армии! — Рефери поднял руку Барика. — Алексей Поддубный, лиловское «Динамо», выбывает, проиграв по решению…
На меня словно опрокинули ведро ледяной воды. Витаутович скрестил руки на груди, ноздри его раздулись, кулаки сжались. Алексей встретился с ним взглядом, поднял уголок рта — типа, все, как вы говорили — спокойно вышел из клетки.
Глава 16
Волком пахнет! Или барсуком!
Косясь на Борецкого, который тяжело ступал, подволакивая ногу, Олег со злорадством проговорил:
— Гляди, Лех, тяжко ему, суке, пришлось!
Алексей скривился — мол, толку-то, раз победу отдали Барику, но Лев Витаутович схватил его за затылок, притянул к себе и отчеканил:
— Ты победил, Леха, понял?
Тот слабо кивнул, и в этот момент с трибун раздался задорный мальчишеский свист и выкрики:
— Судью на мыло! Нечестно!
— Нечестно!
Кричали сыновья Людмилы, повязавшие бело-голубые шарфы, и присоединившийся к ним Мищенко. Комендант и вахтер общаги в одном лице аж побагровел, выкрикивая всякое ненормативное в адрес рефери.
— Слышишь, Лех? — похлопал его по плечу Лев Витаутович. — Народ не обманешь, он все видит!
— Так сделайте что-нибудь! — возмутился Олег, обращаясь к тренеру. — Что толку от народа, если эти уроды что хотят, то воротят?
Витаутович, начав закипать, зажмурился, вдохнул-выдохнул и объяснил то, что и так было понятно:
— Проблема требует рассмотрения. Ну напишу я жалобу, ну запустят ее по инстанциям наверх, вплоть до Русака, и что?
— Это… — начал спрашивать я, но Витаутыч по привычке ответил не дожидаясь продолжения вопроса:
— Председатель Комитета по физической культуре и спорту. И что? На это уйдет несколько дней или даже недель: бюрократический аппарат неповоротлив. Мои предъявы здесь и сейчас не стоят выеденного яйца. Даже если все спустя время решится в нашу пользу, Леша не пройдет в следующий тур. Но те, кто засудил его… Поверьте, парни, я сделаю все, чтобы в спорте их не было.
Алексей стоял бледный, опустошенный, и молчал. Из него словно ушла жизнь. Он хотел… ничего. Хотел пустоты и забвения. Поверив в чудо после моей победы, он выложился по полной, столкнулся с несправедливостью и потух.
Когда начались последние бои первого круга, мы отошли к стене. Витаутович продолжил утешать Алексея:
— Леша, ты был лучшим! Я говорил, что ты одолел Борецкого лишь раз — это не так. Все видели, что ты сейчас победил, даже мальчишки это поняли.
Тем временем боковым зрением я заметил, как охранники выгоняли с трибун сыновей Людмилы, она рассыпалась в извинениях, Мищенко угрюмо молчал. Мальчишки были настолько отбитыми, что не испытывали страха перед властью и, перепрыгивая через ряды и улюлюкая, понеслись прочь.
«А ведь Борецкий теперь вполне может достаться и мне по жеребьевке», — пришла вполне здравая мысль. Если так случится, я сделаю все, чтобы вырвать у него победу и отомстить за Алексея.
Я пытался считать, что он чувствует, но в ответ слышал лишь тишину — Леха словно потерял вкус к жизни. Вспомнилось, как показалось, что Витаутович делает выбор между мной и Алексеем, и теперь я не сомневался: он поставил на мою победу и передал силу мне… А может, просто пожалел деревенского сироту, потому что у меня было больше шансов покалечиться во время боя, чем у Алексея. И теперь я просто обязан дойти до финала и надрать Борецкому задницу.
Лев Витаутович куда-то отлучался минут на пять, пока мы с парнями наблюдали за боями.
Сразу после завершения первого круга, в котором определился мой следующий соперник, состав участников сократился в два раза. Народ с трибун из числа тех, кто поддерживал проигравших, потянулся к выходам. Диктор объявил получасовой перерыв до начала второго раунда.
Озадаченно глядя в профиль соперника на своем телефоне «Енисей», я кивнул на него и спросил у
