Шоссе Петля - Олег Новгородов
Плюнув, Егор отправился назад в продмаг и купил самую дешевую ноль-пять. Продавщица состроила недовольное лицо: мало ей своих синяков, еще и приезжие туда же. Тётка устроилась в закутке у продмага, вальяжно рассевшись на бочке из-под соляры. Схватив бутылку, отвинтила крышку и со смаком сделала большой глоток.
- Значит, слушай сюда, - вновь прошипела она, и от этого шипения прямо в лицо у Егора мурашки по спине забегали. – Они ждут людоеда из оврага, но придет не он. И не к ним. Зря стараются.
- Что конкретно-то стараются?
- Глохни, падла, скоро сюда Савияк припрется. Будешь ему доказывать, что за рулем трезвый сидел. Ты за Ксюху Коваленко спрашивал? Слышь, как она к нам прибилась, по первости мы с ней гужевались. Новоселье ее справили. То-сё, где я копейку зашибу, где она проставится… А только стала Ксюха пропадать. Я к ней – а ее нет. И пить завязала. Прикидывалась датой, Женьку-соседку кошмарила, но кирять не киряла. Меня-то не обманешь, я своих за версту чую. Где, говорю, шляешься? А она: работу ищу – как же, тут я и поверила! И всё рыскала по округе. Как-то я ее пропалила: вылезает из оврага, вся в репьях, грязнющая, лосины рваные. Дескать, случайно скатилась. А я вот помнила: она по пьяни каялась - сына хочу увидеть, прощения попросить, что кинула одинешенька. Я и сообразила: это е е сынок в овраге схоронен. Ну, говорю, да ты на голову больная, мать.
«Правильно, - почему-то совершенно спокойно подумал Егор. – Коваленко устроилась на текстильную фабрику и сразу ушла в декрет. У Раскроева были и мать, и отец. Они гастролировали по северам. Ксения Коваленко и… Всеслав Трибун».
- Теперь сюда слушай, - тётка поманила Егора пальцем. В другой руке она железной хваткой сжимала бутылку. – Короче, убили Ксюху. Меня утром Савияк поднял – так в дверь ломился, чуть не вынес к херам. Вставай, говорит, понятой будешь. Пошли в палисадник за третьим корпусом. И вот блудняк: зарезали Ксюху-то, насмерть зарезали, я на войне хирургу ассистировала, знаю, с чем живут, а с чем нет. Там и ментов двое, и Галка, завхозова жена – тоже за понятую, и мешок черный расстелен. А Ксюху никак не уложат – встает она. Веришь, нет? Только ее в мешок, она обратно, и на ноги встать пытается. А мёртвая, говорю тебе, и кровь не идет. Через час только угомонилась.
Забулькала водка. Емкость опустела на три четверти.
- Женьку Соколову в дурдом загребли, - тётка рыгнула. Егора замутило, но он чувствовал: он еще не услышал, а старая алкашка Гаврошева еще не сказала самого главного. – Жалко, хорошая девка. А Ксюху нам же и вернули: вскрыли, зашили, подштукатурили и фургоном доставили. Хороните, мол, сами. Вот здесь я и лоханулась… Обувку ейную себе забрала. Ночью пришла с чемоданом, битком набила. Сторговала потом на блошином рынке. А тут – нате пожалуйста, в чем Ксюху в гроб-то класть? Шмотья навалом, и костюм пиджачный в наличии, а туфли?... Элеонора, библиотекарша, носки шерстяные предложила, но Галка-завхозиха ей сказала: сгинь-пропади, старая. И…
- И – что?
- Зуб у Галки на Ксюху был, - невпопад шмыгнула носом Гаврошева. – Галка-то, она ни кожи ни рожи, а до мужиков страстная. А Коваленко наоборот: с кем попало не таскалась, ей чтобы с деньгами надо. А Завхозиху и даром никто не… Вот она Ксюхе и поднасрала в последний путь. И, знаешь, что? Либо ко мне, либо к Завхозихе Ксюха пожалует нынче. Мне ответ держать, что обокрала ее, пока она в морге кантовалась, а Галке – тоже есть за что ответить…
Егор вдруг очень четко и ясно осознал, что не хочет дослушивать «исповедь». Что его целиком и полностью устраивает объяснение Старпома с комментариями участкового Савияка. Нормальное, естественное объяснение, которое и требовалось им с Женькой! Но… те с л е д ы через шоссе Петля! Неужели они не приснились ему, а существовали в реальности, ведь мозг спящего видит порой вдалеке! Шаг короткий, но отпечатки огромные. Следы пересекали шоссе с внешней стороны. Тот, кто их оставил, пришел с кладбища.
А ведь Люберецкий людоед, он же Мясорубщик, он же Раскроев, если бы и заявился на район, то не с кладбища, а из оврага!
Ксения Коваленко докричалась до Мясорубщика. Каким-то дьявольским образом она получила от него вожделенное бессмертие, но не в буквальном смысле. Ее права ограничены, пусть она и принесла надлежащую жертву – собственное нутро. (Эта чаша нелегка). Егор попятился от Гаврошевой, но последние слова, брошенные ему в спину, расставили всё по местам. Егор давил и давил на педаль газа, но «Ока» еле тащилась по заснеженному тракту, и из кабины шоссе Петля казалось бесконечно далеким, а Новогиреево – недосягаемым, как созвездие Водолея.
«Галка у мужика своего говнодавы рабочие взяла. И на покойницу их напялила. Великоваты ей, конечно, мужик-то – гора, насилу крышку закрыли, зато не жмут. Ей-то, Ксюхе, всё равно уже. Мы так думали.
А не всё равно ей…»
СМС из вечной ночи
СМС
