Ржевский - Семён Афанасьев
И давая ей себя увлечь.
Она решительно срывает тряпку, закрывающую лицо:
— В глаза мне смотри! Говори, что сейчас думаешь!
— Когда бабы заявляют, что надо поговорить, как правило, лучше в другую сторону от них мотать поскорее, — с опаской кошусь на чужие пальцы, усиленные ментальным бустом и не выпускающие мою руку. — Жизненный опыт, — хлопаю себя по животу второй ладонью.
Предшественника, добавляю мысленно.
— Не дурак, — констатирует Наджиб. — Хотя внешне иногда настолько входишь в образ, что сложно отличить. Практически невозможно отличить. Это тоже защитная реакция психики? Или внешняя маска для чужих?
— Говори, что хотела, — вздыхаю опять. — Ближе к делу. И так в самую середину зарослей залезли, меня уже муравей за ногу кусать полез. Не один.
Норимацу, Ржевский-старший и Барсукова из своего окна задумчиво наблюдают за нами издали.
— А чего ты так напрягся? — Мадина хищно улыбается, сверкая глазами.
— По лицу твоему видно, что ничего хорошего не светит. Бабы так смотрят, когда сцену закатить хотят, но ещё не решили, с какой стороны начинать, — в ответе полностью опираюсь на опыт предшественника.
— Хотя и искренне не понимаю, чего ты завелась, — добавляю. — Вроде пока всё нормально прошло, как договаривались. И эмира куда надо послали, и жопу твою я пальцем не тронул. А у тебя вид, словно у жены, которая мужа застала.
— Где? — её брови задумчиво сходятся на переносице.
— Неважно, где. Важно, что со своей лучшей подругой или с младшей сестрой, — делаю паузу, чтоб собеседница пропустила ситуацию через мозги. — Или с подругой и младшей сестрой одновременно. Именно за этим самым.
Вместо меня сейчас разговаривает предшественник, можно так сказать, точнее, его очень специализированный и достаточно глубокий прикладной опыт. Который словно имеет личный голос и за словом в карман не лезет.
— Бабы почему-то именно на подруг и младших сестёр наиболее ярко реагируют, — вырывается у меня по инерции. — Хуже, чем на незнакомок.
Тут же жалею о сказанном. Кажется, зря брякнул, судя по сверкнувшему взгляду.
— А ну доскажи до конца эту свою историю, — слишком спокойно требует она, подходя вплотную. — Быстро.
Не по-хорошему спокойно, чёрт. Она ж сама избегает вплотную находиться, а тут только что пузом ко мне не прижалась.
Как бы тут выкрутиться поаккуратнее. Что-то нездоровое намечается.
— Да нечего рассказывать! — с досадой прикусываю слишком длинный язык, отступая на всякий случай глубже в заросли, которые теперь достают до пояса.
Прополоть бы их.
— Просто метафора к слову пришлась! — возмущаюсь поубедительнее. — Или не метафора? Не помню, как фигура речи называется.
— Ладно, не моё дело. — Усиленная рука решительно выдёргивает меня из кустов. — У меня к тебе вопросы накопились серьёзные, я из-за них позвала в сторону. Твои похождения за рамками моих интересов...
— Фуф. Слушаю внимательно твои вопросы.
— Как ты понял в Кебабе, что у японцев защитный амулет был? Ты же не маг и не менталист? Глухой, как полено.
— Сообразил на месте по ходу дела, — слегка удивляюсь вопросу. — Мадин, у кого мало-мальский опыт сшибок есть, наличие оружие у противника жопой чувствует! Никакой магии не надо, чисто практика и опыт! По лицам видно же.
— Не понимаю, — она резко становится растерянной. — Жаль, не вижу через твои ментальные блоки.
— Любой огнестрельный ствол, боевой амулет, защитный жилет, защитный амулет — элементы специфической снаряги. — Поясняю терпеливо. — Любой разу... человек, у которого оружие или такая снаряга есть, очень отличается от себя же, когда у него ничего нет. Мимика, не знаю, как сказать.
— Я поняла! Невербальные сигналы дофамино-серотониновой системы! — резко веселеет собеседница после собственной абракадабры. — Да, по идее это любой человек видит, не обязательно менталист...
— Ну вот. По ним и было видно: нотка превосходства, практически уверенность в успехе. Наглые, просто перебор. При том, что они учитывали, что имеют дело с сильной менталисткой — твоего сопротивления ожидать было логично. А ты ж мозги в фарш за секунду можешь превратить. Но они не боялись.
— И правда, никакой магии, — Наджиб закусывает нижнюю губу. — Голая биохимия самого обычного человека... Занятный ты тип, Ржевский!
— В этом месте я обычно громко произношу "ДВАДЦАТЬ САНТИМЕТРОВ!", — бормочу в ответ. — И скромно опускаю взгляд на пару секунд, томно косясь на женские ножки. Стою, потупившись, в ожидании ответной реакции прекрасной незнакомки.
— ДУРАК! — Наджиб опять воспроизводит испуганную газель, взвиваясь в воздух на полметра и отпрыгивая на метр. — Очень хорошо его изображаешь! — добавляет она.
После чего глядит мне в глаза серьёзно и пронзительно:
— Как ты уже догадался, это далеко не все мои вопросы.
— Может, давай лучше про интим обратно друг другу нервы потреплем? — предлагаю, тоскливо оглядываясь по сторонам. — Ты мне откажешь в очередной раз, я попристаю из любви к искусству? Ты эту тему терпеть не можешь, закруглишься побыстрее. Обратно к нашим после этого пойдём, с вашей гвардией всё равно что-то сообща решать надо, если десант на территорию полезет... Ты даже впереди меня бежать будешь.
— А ведь ты очень опасен. — Заявляет она, не мигая. — Только видно это не то что далеко не всем, а даже мне — далеко не сразу. Ещё ментальные блоки твои очень хорошо подобраны и подогнаны: целый седьмой ранг, всё равно что четвёртый, ничего не меняет. Не читаешься ты, Ржевский.
— Ай, не нагнетай, — отмахиваюсь. — Своим я точно не опасен. Уж ты можешь не опасаться.
— То понятно, — резко сдувается она. — Но всё равно непривычно... Дим, а откуда ты знаешь японский? Эта узкоглазая дура думала, что ты выучил его за считанные дни или недели специально ради нихонцев, из уважения. — Меня снова сверлят взглядом с короткой дистанции.
Чёрт. Что бы сейчас пошутить в ответ. С заделом на будущее, когда она выяснит, что я абсолютно все их языки понимаю и разговаривать тоже могу.
— Мало ли. Ты же сама говорила: образованный человек знает все языки Соты. По крайней мере, стремится. — Интересно, прокатит или нет.
— Ты не похож на образованного, — парирует она. — Дед твой вслух косвенно подтвердил: по всем предметам даже
